Наша Таня громко плачет, уронила в речку мячик…
Сюжет стихотворения Агнии Барто в интерпретации разных поэтов 🙂
МАЯКОВСКИЙ
В этом мире
Ничто
Не вечно,
Вот и теперь
Матерись или плачь:
Прямо с берега
Сверзился в речку
Девочки Тани
Мяч.
Слезы хлещут
Из глаз у Тани.
Не реви!
Не будь
Плаксивою девой!
Пойдем за водой —
И мячик достанем.
Левой!
Левой!
Левой!
ГОРАЦИЙ
Громко рыдает Татьяна, горе ее безутешно;
Вниз с розопламенных щек слезы струятся рекой;
Девичьим играм в саду беззаботно она предавалась —
Мяч озорной удержать в тонких перстах не смогла;
Выпрыгнул резвый скакун, по склону вниз устремился,
С края утеса скользнув, упал в бурнопенный поток.
Милая дева, не плачь, утрата твоя исцелима;
Есть повеленье рабам — свежей воды привезти;
Стойки, отважны они, ко всякой работе привычны —
Смело пустятся вплавь, и мячик вернется к тебе.
БЛОК
Безутешно рыдает Татьяна,
И слеза, словно кровь, горяча;
Ей припала сердечная рана
От упавшего в речку мяча.
То прерывно вздыхает, то стонет,
Вспоминая былую игру.
Не печалься. Твой мяч не потонет —
Мы достанем его ввечеру.
КРЫЛОВ
Девица некая по имени Татьяна,
Умом изрядная и телом без изъяна,
В деревне дни влача,
Не мыслила себе досуга без мяча.
То ножкою поддаст, то ручкою толкнет,
И, заигравшись с ним, не слышит и вполуха.
Господь не уберег, случилася проруха —
Игривый мяч упал в пучину вод.
Рыдает, слезы льет несчастная Татьяна;
А водовоз Кузьма — тот, что всегда вполпьяна, —
Картуз совлек
И тако рек:
«Да полно, барышня! Сия беда — не горе.
Вот Сивку запрягу, и за водою вскоре
Помчуся вскачь.
Багор-то мой остер, ведро мое просторно —
Из речки я умело и проворно
Добуду мяч».
Мораль: не так просты простые водовозы.
Кто знает толк в воде, тот утишает слезы.
ЕСЕНИН
Хороша была Танюша, краше не было в селе,
Красной рюшкою по белу сарафан на подоле.
У оврага за плетнями ходит Таня ввечеру,
И ногой пинает мячик — любит странную игру.
Вышел парень, поклонился кучерявой головой:
«Разреши, душа-Татьяна, тоже пнуть его ногой?»
Побледнела, словно саван, схолодела, как роса.
Душегубкою-змеею развилась ее коса.
«Ой ты, парень синеглазый, не в обиду я скажу,
я его ногою пнула, а теперь не нахожу».
«Не грусти, моя Танюша, видно, мяч пошел ко дну,
если ты меня полюбишь, я тотчас за ним нырну».
ПУШКИН
Татьяна, милая Татьяна!
С тобой теперь я слезы лью:
Река глубOка и туманна,
Игрушку чудную свою
С моста случайно уронила…
О, как ты этот мяч любила!
Ты горько плачешь и зовешь…
Не плачь! Ты мячик свой найдешь,
Он в бурной речке не утонет,
Ведь мяч — не камень, не бревно,
Не погрузИтся он на дно,
Его поток бурлящий гонит,
Течет по лугу, через лес
К плотине близлежащей ГЭС.
ЛЕРМОНТОВ
На мрачном берегу крутом
Стояла дева скорбной ланью,
В тумане неба голубом
К реке протягивая длани.
Лишь мячик взор ее просил,
И кто-то, видя эти муки,
Учебник физики вложил
В ее протянутые руки.
Так я молил твоей любви
Слезами горькими умытый.
Так чувства лучшие мои
Гражданским кодексом убиты.
ПАСТЕРНАК
Река журчала, как ручей,
Жестоко раня:
Рыдала Таня о мяче,
Рыдала Таня.
Она страдала и звала
Влюбленно, страстно,
Вздымая рук своих крыла
Крестообразно.
Во все пределы по Земле
Летели стоны,
Не слыша голос мудрых лет:
Мячи не тонут.
Как символ женщины вообще
И расставанья,
Рыдала Таня о мяче,
Рыдала Таня.
СИМОНОВ
Плачь о нем. И он всплывет.
Только очень плачь.
Плачь, как паровоз ревет,
Как скрипит скрипач,
Плачь, когда снега метут,
Плачь, когда жара,
Плачь, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Плачь, когда из дальних мест
Барби явит лик,
Плачь, когда уж надоест
Слушать всем твой крик.
Плачь о нем, и он всплывет.
Не желай добра,
Всем, кто знает наперед,
Что забыть пора.
Пусть поверят дед и мать
В то, что нет его,
Не желая понимать
Крика твоего,
Купят новые мячи
Для твоей души,
Скажут «Только замолчи»,
Смолкнуть не спеши.
Плачь о нем, и он всплывет,
Всем врагам назло!
Кто не плакал так, пусть тот
Скажет «Повезло»
Этим школьникам тупым
Не понять того,
Что рыданием своим
Ты спасла его!
ЯПОНСКИЙ ВАРИАНТ
Потеряла лицо Таня-тян
Плачет о мяче, укатившемся в пруд.
Возьми себя в руки, дочь самурая.
🙂
для всех поколений вот уже 100 лет
19 февраля 2017 ● ИА REGNUM
111 лет назад родилась поэтесса, стихотворения которой и сегодня читают, наверное, чуть ли не в каждом доме и каждой квартире.
Иллюстрация к произведению «Наша Таня громко плачет»
В этот день, 17 февраля, 111 лет назад (в 1906 году) родилась советская писательница, автор стихотворных произведений для детей Агния Львовна Барто. Поэтесса, чьи стихи наизусть сегодня знают и современные дети, и их бабушки с дедушками. Агния Барто написала более ста сборников детских стихотворений, общий тираж ее книг — десятки миллионов экземпляров. Многие книги переиздавались по несколько раз, некоторые — по четыреста раз. Барто также подготовила сборник стихотворений «Переводы с детского», где в ее переводе собраны стихи детских поэтов разных стран мира. Произведения самой Агнии Барто переведены на десятки языков, включая японский.
По некоторым данным, настоящее имя писательницы — Гетель Лейбовна Волова. В 18 лет она вышла замуж за потомка шотландского дворянина Павла Барто и навсегда оставила за собой фамилию первого мужа — с этого момента ее называли не иначе как Агния Барто.
Одна встреча, перевернувшая все
Девочка по имени Агния родилась в Москве в семье врача-ветеринара и мечтала стать балериной. Она училась в балетном училище. Но в это же время, испытывая, как говорят, творческое влияние Анны Ахматовой и Владимира Маяковского, писала стихотворения. О ее любви к творчеству Маяковского даже есть история: еще учась в хореографическом училище, она как-то гуляла в одном из парков Москвы, где присела на лавочку, на которой и нашла кем-то забытый томик стихотворений Маяковского. Этот день стал переломным в ее судьбе — он принес ей любовь к поэзии вообще и к гению Маяковскому в частности. Она так восхищалась Маяковским, что при первой встрече с ним даже не смогла открыть рта. Но разговор о детской поэзии у Барто и Маяковского позже все же состоялся. Она стала писать все больше и все чаще, хотя ей и приходилось порой выслушивать не всегда лестные рецензии своего отца. Гимназию, в которой она училась, как-то раз посетил нарком просвещения Анатолий Луначарский.
Агния Львовна Барто. 1940-е
1930-е
В 1925 году были опубликованы ее детские стихотворения «Мишка-воришка» и «Китайчонок Ван Ли». Следом — «Первое мая» (1926) и «Братишки» (1928) — после выхода которых Корней Чуковский отметил ее незаурядный талант как детского поэта. Интересно, что когда Корней Чуковский прочел одно из ранних стихотворений Агнии Барто, она заявила, что его написал пятилетний мальчик.
В 1930-х годах сборники ее детских стихов выходили один за другим: «Мальчик наоборот» (1934), «Игрушки», (1936), «Снегирь» (1939). После выхода цикла поэтических миниатюр для самых маленьких «Игрушки» и стихотворений «Фонарик», «Машенька» и других Агния Барто стала одним из самых известных и любимых читателями детских поэтов — ритм, образы и сюжеты, рифмы ее стихов оказались понятны и близки миллионам детей и взрослых.
«Жаркая» Испания
В 1937 году Агния Барто находилась в Испании как делегат Международного конгресса в защиту культуры и побывала в осажденном Мадриде, куда в качестве самых верных и пламенных друзей партия направила советских литераторов. В окрестностях Валенсии с ней произошел курьезный случай. На остановке у заправочной станции Агния Львовна увидела магазинчик, где среди сувениров и одежды продавались кастаньеты. Для нее, как для человека, который когда-то занимался танцами, настоящие испанские кастаньеты значили очень много. Пока она объяснялась с продавщицей, послышался характерный гул и в небе появились самолеты с крестами.
И автобус с советскими писателями стоял во время бомбежки и ждал Агнию Барто, покупающую кастаньеты. Вечером Алексей Толстой в разговоре о жаре в Испании как бы между прочим спросил Барто, не купила ли она еще и веер, чтобы обмахиваться во время следующего налета?
Агния Барто с супругом
Военные годы
В годы Второй мировой войны Агния Барто находилась в эвакуации в Свердловске. Барто не желала спокойной жизни. Прорывалась в прифронтовую Москву — записывать передачи на Всесоюзном радио — и рвалась на фронт. В это время она много работала журналистом, выступала по радио, выезжала на фронт с чтением своих стихотворений, писала для газет. В 1942 году она была корреспондентом «Комсомольской правды» на Западном фронте. Ее стихотворения военных лет — сборник «Подростки (1943), поэма «Никита» (1945) и другие — в основном носят публицистический характер. А в мае 1945-го, когда весь народ ликовал и радовался Победе, Агнию Барто постигло большое горе — ее 18-летнего сына Гарика, ехавшего на велосипеде, сбил грузовик.
«Найти человека»
Однако в 1947 году (по некоторым источникам в 1948-м) она написала поэму «Звенигород», где описала жизнь детей-сирот в детдоме. С этой поэмы начался новый серьезный этап ее жизни. Так, известна история, когда уборщица из Караганды, прочитав поэму, написала писательнице и рассказала о потерянной во время войны дочери. Агния Барто обратилась в специальный отдел милиции, и через несколько месяцев девочку нашли. Историю воссоединения семьи опубликовали в журнале «Огонек». После этого Барто приходили по 70?100 писем ежедневно с просьбами найти детей, братьев, сестер и других родственников. В это время ее пригласили выступить на радио, и она решили использовать шанс — так на радио «Маяк» стала выходить передача «Найти человека». Благодаря этой передаче, которая выходила регулярно на протяжении почти девяти лет, и отзывчивости Агнии Барто было воссоединено около тысячи семей, разлученных войной. В 1974 году, после того как передача закончила выходить в эфир, Агния Барто написала, что с трудом привыкает к тому, что 13-е число каждого месяца теперь день для нее обычный.
«В течение почти девяти лет он был для меня днем особенным. По 13 числам я подходила к микрофону в радиостудии, чтобы рассказать по «Маяку» тысячам, нет, миллионам людей о том, что еще одна мать нашла своего сына, потерянного маленьким в годы войны, и, может быть, в эту самую минуту где-то, на вокзальной платформе или на аэродроме, обнимает его, давно ставшего взрослым. Или рассказать о том, что в каком-то доме открылись двери и навстречу друг другу кинулись — тоже теперь уже взрослые — братья или сестры. Бывали передачи, когда я могла сообщить, что соединено несколько семейств, бывало и затишье. Радость приходит не по расписанию. Но с первых передач «Найти человека» я почувствовала, что множество людей, слушающих «Маяк», полны горячей готовности помочь каждому поиску, каждой трудной судьбе. В чувстве общности тоже была своя радость. И хотя поиски — почти девять лет — подчиняли себе мои мысли, все мое время, вместе с последней передачей из моей жизни ушло что-то драгоценное», — писала Барто.
Агния Барто вместе с редактором радиопередачи «Найти человека» Мариной Новицкой прослушивает запись своих новых выступлений
В 1969 году на материале историй, с которыми она познакомилась, работая на «Маяке», Барто издала свою первую книгу прозы, которая была названа так же — «Найти человека». Позднее по этой книге был снят фильм, получивший приз на международном кинофестивале в Локарно.
И после войны Агния Барто продолжает сочинять детские стихи. Выходят ее новые сборники: «Первоклассница», «Веселые стихи», «Стихи детям». За сборник «Стихи детям» (1949) ей была присуждена Государственная премия в 1950 году.
«Муля, не нервируй меня!»
Агния Барто была также и автором сценариев кинофильмов «Подкидыш» (совместно с Риной Зеленой, 1939), «Слон и веревочка» (1945), «Алеша Птицын вырабатывает характер» (1953), «10?000 мальчиков» (1961), «Ищу человека» (1973).
Так, в «Подкидыше» показана довоенная Москва и рассказывается история о том, что в советской стране потерявшийся ребенок будет принят в любую семью.
Юмор, пикантные ситуации и актерский талант — все это привлекает внимание зрителя и сегодня. В 2000-х годах фильм был восстановлен. Раз посмотрев «Подкидыша», запоминаешь его навсегда, а фразочки: «Муля, не нервируй меня!», «Ляля, этого никак нельзя! Тебя арестуют!», «Товарищ милиционер! Что же это такое! На совершенно живых людей наезжают!..» — настолько яркие и запоминающиеся, что даже если забываешь истинное название картины, то «Мулю» уж точно не забудешь. Интересно, что сценарий фильма был написан Агнией Барто и Риной Зеленой — двумя соседками по даче — подружками, чьи мужья играли в шахматы, в то время пока жены сидели над репликами. Кстати, «Муля, не нервируй меня!» было придумано Барто специально для Фаины Раневской, которая сыграла одну из главных ролей. Актриса впоследствии вспоминала: «Куда ни прихожу, все считают своим долгом сказать: «Смотри, вот «муляненервируйменя» идет!»
«Детям нужна вся гамма чувств, рождающих человечность»
В «Записках детского поэта» (1976) Агния Барто сформулировала свое поэтическое и человеческое кредо: «Детям нужна вся гамма чувств, рождающих человечность».
Благодарность
Многие годы Агния Барто возглавляла Ассоциацию деятелей литературы и искусства для детей, была членом международного Андерсеновского жюри. В 1976-м ей была присуждена Международная премия им. Х. К. Андерсена. Но она всю жизнь была застенчивой, и слава не сделала ее смелее. Некоторые исследователи ее творчества отмечают, что, может быть, именно благодаря своей застенчивости она не имела врагов и ей, в отличие от немногих, удалось без потерь пережить даже тяжелые сталинские времена. Правда, некоторые ставят ей это в укор, говоря, что она добросовестно писала конъюнктурные произведения, подмечая, что ее второй муж — ученый Андрей Щегляев — был известным в Союзе теплоэнергетиком, крупнейшим специалистом по паровым и газовым турбинам, и за ним Барто была «как за каменной стеной». Однако, ее творчество любили и продолжают любить миллионы детей и их родителей по всему миру.
«Я вас люблю и оборачиваю в бумагу. Когда вы порвались — я вас склеила», — детские письма с подобным содержанием часто приходили к ней. С детьми она была на равных, хотя и не упускала возможности преподать урок ябедам, неряхам, болтунам и драчунам. Она много читала и своим детям и внукам (внуку Владимиру и внучке Наташе посвящены многие ее стихотворения).
Но 1 апреля 1981 года на какой-то момент смолкли детский смех и голоса — детской поэтессы не стало. Многие поклонники творчества Агнии Барто впоследствии вспоминали ее фразу «Почти у каждого человека бывают в жизни минуты, когда он делает больше, чем может» и отмечали, что для поэтессы такие минуты растянулись на целые годы. А сегодня можно с уверенностью сказать, что на десятилетия и даже столетия…
55.2 Певица Тани Жилинскас
Вертикальный делитель Оставить Лили дома было невозможно. Лили начала задыхаться, пока они с Дианой возвращались в дом. Она волочила кроссовки по асфальту и остановилась, чтобы присесть и рассмотреть что-то маленькое на земле. Диана сопротивлялась желанию поторопить ее. В этом была красота и агония детей: огромная важность несущественных вещей. Диана напевала несколько тактов песни, ожидая Лили. «Кто это поет?» — спросила Лили. «Глен Кэмпбелл». «Он умер?» «Да». «Почему он умер?» «Он был очень стар». Диана не знала, правда ли это. Собака одной из дошкольных подруг Лили умерла, и теперь большинство разговоров возвращались к смерти. «Мама?» «Да?» «Ты забыл обед Джейка». «Дерьмо!» Диана прижала ладонь ко рту. Лили с интересом наблюдала за ней. — И его куртка, — сказала Лили. «Дерьмо.» Диана приняла нейтральное выражение лица. Она не хотела добавлять интереса к слову реакцией. Утренний туман рассеялся. Она нашла руку Лили, и они потренировались смотреть в обе стороны, прежде чем перейти Миллер-стрит. Диана наклонилась, чтобы завязать шнурок Лили. Когда она выпрямилась, то увидела женщину на том же пешеходном переходе, по которому они только что перешли. Женщина была огромной, цилиндрической формы в бесформенной одежде. Она стояла посреди улицы, не шевелясь, водопад волос закрывал ее лицо. В этом районе было трудно отличить случайного бездомного от кого-то достаточно богатого, чтобы одеваться как бомж, подумала Диана. Ей пришлось умерить свою внутреннюю реакцию на таких людей, чтобы не волноваться понапрасну. Просто женщина появилась так внезапно. Диана почувствовала покалывание. Она дернула Лили за руку, и Лили, все еще соображавшую масштабы чего-то, что может унести жизни как собак, так и певцов, без протеста увели прочь. Диана и Лили прошли мимо ветхих домов середины прошлого века. Декоративные сливовые деревья, росшие вдоль тротуара, цвели, их бледные соцветия были огромными, как фейерверк. Диана подождала, пока они подойдут ближе к собственному дому, чтобы оглянуться назад, но женщины уже не было на пешеходном переходе. Лицо Лили приобрело восковой блеск, и Диана нагнулась, чтобы посадить ее на спину. «Ты собираешься умереть?» — спросила Лили, прижимаясь щекой к плечу Дианы. — Нет, — сказала Диана. «Почему бы и нет?» «Потому что». «Не наступайте на трещины. Ты превратишься в монстра». «Я уже монстр». Маленькое тело Лили было горячим и тяжелым на спине Дианы. Сегодня не было бы дошкольных учреждений, игр и походов в детский музей. «Я видел медведя». «Мммм?» «Женщина-медведица. Ты тоже ее видел. Диана собиралась это исправить — она хотела, чтобы ее дети были лучше ее, — но Лили начала рассказывать одну из своих историй. То горячее чувство, которое она испытала, когда увидела женщину, это была только она. Вероятно, она уже подхватила болезнь Лили. В этом не было ничего другого. Был только пустой день, лежащий перед ними, как бездна. На следующее утро был день мусора, и Диана показала детям следы лап енота на передней палубе. «Почему пришли еноты?» — спросила Лили. Она достаточно оправилась, чтобы стать оппортунистической, и эскимо капало из ее руки. «Они надеялись забрать остатки нашего мусора, но папа нашел запирающийся мусорный бак». «Еноты непослушные, но они мне все равно нравятся», — сказал Джейк. — Смотри, — сказала Лили. «Следы папы рядом со следами енота». Диана посмотрела туда, куда указывала дочь. Большие гравюры покрывали влажную деревянную палубу. Они прошли через парадные ворота и спустились по ступенькам, сделали круг на лестничной площадке и вернулись на улицу. — Папа уехал по работе, — сказал Джейк. Природа в долине Мивок неизбежна. Их район располагался на краю открытого пространства, где лабиринт троп прорезал густые секвойи. За неделю до этого Диана и дети нашли крошечного пятнистого олененка, свернувшись калачиком рядом с кашпо у их входной двери. Оленёнок был неподвижен, когда они пригнулись в нескольких футах от них, его маленькая грудная клетка вздымалась и опускалась при неглубоких вздохах. Джейк и Лили хотели знать, где его мать, и Диана рассказала им, что для самок было обычным делом оставлять своих оленят в укромных местах, пока они пасутся. Детям это показалось правильным: в их доме была подобная норе безопасность, расположенная ниже уровня улицы, куда можно было подняться только по единственной лестнице. Люди, должно быть, были слишком близко, потому что оленёнок встал и на дрожащих лапах бросился вверх по лестнице к улице, немного поскользнувшись, когда дети вскрикнули в сочувствии. До конца дня они чувствовали себя виноватыми, думая о том, что олениха вернулась за своим олененком и ничего не нашла. Запах дыма, удушливый и настойчивый, разбудил Диану. Она прошлась по спящему дому, проверила детские спальни и кухню, прежде чем выйти на улицу и выйти на улицу. Пепел изящно поплыл вниз и опустился на ее купальный халат и протянутые руки, оранжевые ореолы уличных фонарей смутно отражались в ночном небе. Видимого пламени не было — огня не было близко, — но Диана чувствовала себя рядом с опасностью. Сквозь дымку она увидела еще одного человека в дальнем конце улицы, крупного и сгорбленного. Они сделали шаг к ней. Она плотнее закуталась в халат и вернулась внутрь. Источником дыма был лесной пожар в двух округах, с ненасытной яростью поглотивший тысячи сухих акров. Прибрежный воздушный поток принес пепел и едкий воздух от места пожара в долину Мивок. Дети пинались по дому, их энергия вскоре перешла в раздражительность. Когда Шона не стало, дни могли тянуться, но эта неделя была бесконечной. Когда они проснулись, воздух был немного чище, поэтому Диана повела детей в парк вниз по улице. Таким образом, они могли выплеснуть свою энергию на игровой площадке, пока она пробегала несколько кругов по дорожке. Достаточно скоро дети оказались в агонии другого безвыходного конфликта, ссорясь и переговариваясь друг с другом. — Стоп, — прошипела на них Диана. — Остановись, иначе сегодня не будет мультфильмов. Для нее это было такой же угрозой, как и для детей. Она убежала от них, а Джейк побежал рядом с ней, все еще пытаясь изложить ей свою версию спора, в то время как Лили боролась позади них. Диана остановилась и схватила Джейка за плечи. — Ты меня убиваешь, — сказала она ему. «Ты утомляешь меня до нитки. Отведи свою сестру на детскую площадку и оставь меня. Просто дай мне побыть пять минут». Он сделал ей большие глаза, и Диана была одновременно наказана и раздражена. Она надела наушники и снова побежала. Она могла видеть детей из любой точки дорожки, но не рискнула смотреть прямо на них и привлекать их внимание. Когда Диана развернулась на втором круге, пожилой мужчина театрально помахал ей рукой, и она вытащила наушники. Его рот скривился в неодобрение. Диана почувствовала, как ее собственное лицо превратилось в защитное зеркало его выражения. «Это твоя маленькая девочка?» — спросил он, указывая на детскую площадку. Лили была разъяренной, кричащей кучей, лежащей на земле с болтающимися ногами над туловищем. Джейк стоял на подозрительном расстоянии. — Да, — сказала Диана. — Я пойду проверю ее. «Она упала, пока вы не смотрели. Она плачет». — Спасибо, — сказала Диана и отвернулась от него. — Я не думаю, что тебе сейчас следует заводить детей, — крикнул он ей вдогонку. «Слишком накурено». Весь день они смотрели мультфильмы, а потом Диана пригласила их на ранний ужин в итальянский ресторан с любимыми куриными палочками. За соседним столиком сидела группа женщин, которые пили коктейли и делились закусками. Когда они встали, чтобы уйти, один из них споткнулся и громко сказал «блять» прямо рядом с детьми. Остальные смеются и шикают на нее. Может быть, они тоже были мамами, просто мамами в счастливый час, но Диана чувствовала себя животным в зоопарке, наблюдая, как стая заезжих чаек улетает в открытое небо. • • • ЧТОБЫ ПРОЧИТАТЬ ПОДРОБНЕЕ ИЗ ЭТОЙ ИСТОРИИ, ВЗЯТЬ КОПИЮ ТОМА 55.2 ТАНЯ ЖИЛИНСКАС живет в Северной Калифорнии. Ее работы публиковались в Florida Review , Meetinghouse , X-R-A-Y и в других изданиях. Она является кандидатом МИД в области художественной литературы в Университете Сан-Франциско и главным редактором Invisible City . |
«Жил-был медведь. Нет, два медведя. Мама-медведица и медвежонок…»
«Это мамины следы. Верно, мама?» Диана кивнула, пригнувшись, чтобы изучить отпечатки. Подушечка отпечатка была больше туфельки, центральный палец торчал так далеко, что все остальные пальцы расходились вниз. На дереве были заметные царапины, даже на металлических перилах. Пучки волос, жестких и каштановых, густыми клочьями прилипли к сырой палубе.
Школу отменили на неделю. Шон, все еще находившийся в Миннеаполисе для участия в ряде торговых встреч, позвонил, чтобы выразить сочувствие, но на заднем плане Диана услышала, как звенят стаканы и смеются коллеги.
