«Моя жизнь превратилась в ад». Молодые матери о послеродовой депрессии — Сноб

13% женщин страдают от послеродовой депрессии, у 10% депрессия начинается еще во время беременности. В России, где психические расстройства принято считать блажью, молодые матери сталкиваются с непониманием и осуждением. «Сноб» записал пять историй женщин, которые мечтали убить собственных детей и умереть, но пережили это

Фото: David Cheskin/TASS

«Мне хотелось, чтобы меня спасли от моего материнства»

Марина, 24 года, Всеволожск. Была в депрессии три года

У меня двое детей, воспитываю их одна, родители помогают. О ребенке я мечтала очень долго и плакала, когда тесты показывали отрицательный результат. Я жутко завидовала беременным подругам. Ребенок был моей навязчивой идеей. Когда, наконец, я забеременела, то была на седьмом небе от счастья. Мою радость не омрачило даже расставание с отцом ребенка. Ничто не предвещало депрессии. Беременность проходила легко, без токсикозов, угроз выкидыша, отеков и лишнего веса. Это было хорошее время: я бездельничала, занималась спортом, ходила на концерты и в театр.

Где-то на 30-й неделе беременности гормональный фон начал меняться. Сначала у меня появились тревога и страх. Я боялась, что ребенок умрет или я умру, что я не смогу его обеспечить, никогда не встречу достойного мужчину, меня отчислят, мне придется взять академ, я не смогу закончить учебу… Я перестала спать ночами. Решила досрочно сдать сессию, но перенервничала, что не сдам сложный экзамен. Мне и моему врачу привиделась угроза выкидыша, и я легла на сохранение в роддом. Там была гнетущая атмосфера, да еще я сессию не сдала. По ночам я плакала. Мне было страшно, грустно и одиноко.

После выписки меня продолжила мучить тоска и тревога. В день родов я рыдала и рожать пошла совсем не с тем настроем, какой планировала. Мне кажется, в депрессии отчасти виноваты всякие стимуляции и эпидуральная анестезия, потому что нарушается гормональный баланс.

У меня все это было. С малышом меня сразу разлучили на сутки, поэтому после родов меня стало мучить чувство вины. Вместо радости у меня были мысли, что все идет неправильно. Я до сих пор испытываю чувство вины перед ребенком. 

Когда ему было два месяца, я стала писать подругам, что моя жизнь превратилась в ад. Я все время плакала. Потом у меня начались приступы агрессии: я срывалась на маму. Мне хотелось, чтобы меня спасли от моего материнства и разделили со мной тяготы и трудности. Когда ребенку было пять месяцев, мне было тяжело все: гулять, куда-то ездить, ходить в бассейн. Я не общалась с ребенком, на автомате кормила его грудью, носила в слинге и с ним спала. Никакой эмоциональной близости у нас не было. Я тупо лежала на диване и смотрела сериалы, дав ему грудь. Это было очень удобно: в эти моменты его как бы не было. При этом я постоянно чувствовала себя виноватой, и это усугубляло мое состояние. Через месяц я обратилась к психологу, который сказал, что никакой депрессии у меня нет.

Еще через три месяца я начала говорить, что ненавижу своего ребенка, что он сломал мне жизнь. Я швырнула своего девятимесячного сына на диван. Мама, увидев это, ударила меня, а я в ответ ударила ее. В этот момент я поняла, что мне нужна помощь специалиста. 

Я нашла другого психолога. Через месяц она сказала, что мне понадобится лекарственная терапия. Я пошла к психотерапевту, который предложил обойтись без таблеток: твоя проблема не медицинская. Я согласилась и еще почти год жила в подвешенном состоянии, мне было то хуже, то лучше. В какой-то момент я влюбилась в лечащего врача, у нас были отношения, хотя он был женат. Так у меня возникло чувство вины не только перед ребенком, но и перед Богом. При этом я радостно ушла в отношения, потому что они очень отвлекали от материнства. Закончилось это попыткой суицида. Я наглоталась таблеток, запила их вином и сутки пролежала без сознания. Очнулась от того, что ребенок бил меня планшетом по голове (мы были одни дома, моя мама уехала в отпуск).

В полубессознательном состоянии я позвонила подруге и попросила приехать. Так я оказалась в психоневрологическом диспансере (ПНД). 

Отец моего второго ребенка вообще однажды сказал, что вся моя депрессия — промыслы дьявола

Мне назначили лекарственную терапию. Я стала принимать антидепрессанты, транквилизаторы, нейролептики. Стало лучше, появилась эйфория. Я жалела о том, что упустила столько времени из жизни своего ребенка, начались игры и общение. Потом началось привыкание к таблеткам, и я их бросила. Через полгода у меня случилась вторая попытка самоубийства. Меня увезли в больницу. Потом я опять попала в ПНД. Постепенно депрессия сошла на нет и перешла в стабильное унылое состояние подавленности от своего материнства. Я снова пила таблетки.

После расставания с психотерапевтом я встретила другого мужчину. Он был готов помогать с ребенком, поэтому мы очень быстро стали жить вместе и даже поженились. Это были очень токсичные отношения, но я продолжала в них существовать, потому что муж разгружал меня с ребенком. При этом он плохо к нему относился, кричал, бил. Я вышла из декрета на работу. Нейролептики были очень тяжелые, я все время хотела спать, была в полупьяном состоянии и не могла работать, а однажды заснула прямо за столом. Муж потребовал, чтобы я бросила таблетки. На работе требовали то же самое. Я бросила сначала нейролептики, потом транквилизаторы и антидепрессанты, хотя психиатр считал, что мне надо продолжать их пить. Через месяц я узнала, что беременна. Я была в ужасе. Мне казалось, что второй ребенок — путь в ад, самоубийство. Но потом я поняла, что если сейчас не возьму в руки свою жизнь, то никогда уже этого не сделаю. Пить таблетки во время беременности я не могла, а делать аборт не стала. Я не осуждаю женщин, которые делают это вынужденно, но не скрываю раздражения к регулярным абортам из соображений комфорта. Тем не менее думаю, что запрещать аборты нельзя. Брошенные дети, ненужные, дети, страдающие от насилия в семье, — не меньшее зло. Сама бы я аборт не сделала никогда. При всем моем сложном отношении к детям и материнству, это для меня совершенно неприемлемо.

В общем, я стала искать альтернативные пути лечения. Массаж помог справиться мне с бессонницей и тревогой. Я уехала жить за город, начала ходить на тренинги для будущих родителей. Я наконец-то нашла своего психолога: она мне действительно очень помогает.

Вторая беременность была очень тяжелой, но депрессии со вторым ребенком у меня не было и нет. Когда я чуть больше устаю, расстраиваюсь, пугаюсь, мне кажется, что вернулась депрессия, хотя на самом деле я просто устала и не выспалась. Я не могу сказать, что сейчас со мной все нормально. Есть легкая депрессия, но с этим можно жить. Без таблеток.

Я постоянно сталкивалась с непониманием. Самый мягкий вариант: ты не чувствуешь того, что ты чувствуешь, тебе просто лень (это я слышала даже от первого психолога). Отец моего второго ребенка вообще однажды сказал, что вся моя депрессия — промыслы дьявола, а пить таблетки — грех, потому что это наркотики. А уж о том, что это просто блажь, говорят постоянно. 

«Жизнь из цветной внезапно стала черно-белой, хотя ребенка очень хотела» 

Мария, 28 лет, Ижевск, была в депрессии около года

До беременности я вела активный образ жизни: училась в аспирантуре, работала. Я старалась везде успевать. После беременности пришлось немного притормозить, но меня это не особо напрягало. Мне всегда хотелось родить самостоятельно. О том, что это не получится и меня будут кесарить, я узнала за полтора месяца до родов. С этого и началась моя депрессия.

Это наш первый с мужем ребенок, запланированный и желанный. Беременность в целом прошла замечательно. Муж меня очень поддерживал. Еще в начале беременности я сказала ему: если меня накроет послеродовая депрессия, меня не слушай и разруливай ситуацию. Предчувствие было, потому что у  меня довольно часто бывают перепады настроения, а иногда я зацикливаюсь на неприятных ситуациях и рефлексирую. Потом, когда я находилась в депрессии, я почему-то этого не осознавала. Как будто так и должно быть. 

Мне сделали кесарево. Больше 12 часов я не видела ребенка. Организм, видимо, решил, что беременность прервалась: ребенка нет, значит, произошло что-то страшное. На третий день после родов меня как будто по голове ударили.

Жизнь из цветной внезапно стала черно-белой. Все краски исчезли. Меня перестало что-либо радовать, хотя ребенка очень хотела. Первые месяца три я механически ухаживала за ним. Ощущения, что ребенок чужой, не было, но и какой-то любви — тоже. Я понимала, что это мой ребенок и мне надо за ним ухаживать, когда-то приласкать, когда-то обнять. Я это делала автоматически. Какие-то его достижения меня не радовали. 

Несколько раз у меня были суицидальные мысли. Было ощущение, что, если бы я умерла, хуже никому бы не стало

Первый месяц после родов мы по настоянию моих родителей жили у них дома. При них даже нельзя было показывать, что мне грустно или я устала, потому что сразу же следовала фраза: «Да как ты вообще можешь так говорить! Вот некоторые женщины родить не могут, а у тебя такой замечательный ребенок! Ты еще и выпендриваешься». Мама меня, конечно, любит, но любит своеобразно. Мне кажется, для ее поколения характерна ориентация на ударный труд, на пользу обществу и на то, что подумают люди.

 

Из всех родственников лучше всего меня понимал и поддерживал муж. В первые четыре месяца после родов я ничего не могла делать по дому. У меня были проблемы с грудным кормлением, я все время лежала на диване, положив ребенка на грудь. Муж возвращался с работы, покупал продукты, готовил, убирался и ни разу меня не упрекнул. Я очень ему благодарна. Конечно, у меня случались моменты просветления, но это было нечасто. Муж всегда давал мне выплакаться. Вечером ребенка укладывали, а потом я ему в плечо утыкалась и ревела, что жизнь бессмысленна и я так больше не могу. Муж меня успокаивал. Без него я бы из этого состояния не вышла.

У подруг детей не было, поэтому разговаривать на эту тему с ними я не пыталась. Я общалась в интернете, читала статьи о послеродовой депрессии и усталости и о том, что это случается со многими.

Несколько раз у меня были суицидальные мысли. Было ощущение, что, если бы я умерла, хуже никому бы не стало. Один раз я стояла возле окна и подумала, что вот выпрыгнуть — и все это закончится. Но потом сразу же: я выпрыгну, а ребенок останется один дома, муж придет с работы только поздно вечером — мало ли, что случится!

Сильные чувства, любовь к ребенку появились после восьми месяцев. Вину чувствую до сих пор. Первые полгода жизни ребенка для меня выпали, я практически ничего не помню. Если бы у меня не было фотографий, я бы не вспомнила, каким мой ребенок был через месяц или два после рождения. Я чувствую себя виноватой за то, что не смогла дать ему любовь в первые месяцы жизни, «доносить», как говорят психологи.

Я переписываюсь иногда с медсестрой из Нидерландов, которая ухаживает за новорожденными. У них отношение к послеродовой депрессии совсем другое. Когда я ей рассказала, она была в ужасе: «Как?! И никто из врачей тебе не помог?! И тебя не отправили на курсы?!» Странно было объяснять человеку, что в нашем обществе депрессия вообще считается не болезнью.

Сейчас я в декрете, подрабатываю на фрилансе, занимаюсь рукоделием. Планирую дописать кандидатскую. Я хочу еще одного ребенка. Уже буду знать, к чему готовиться, и, если снова почувствую такие симптомы, обращусь к специалисту.

Вообще, я считаю, что у женщины должно быть право на аборт. Ситуации бывают разные, а даже перевязка маточных труб не дает стопроцентной гарантии отсутствия нежелательной беременности. Мне бы не хотелось прибегать к прерыванию беременности, но зарекаться я не могу, поскольку, опять же, ситуации бывают разные.

«Ребенок теперь не в животе — от него не отвяжешься»

Елена, 23 года, Барнаул, в депрессии семь месяцев

Я в депрессии с момента родов и не вышла из нее до сих пор. Муж очень хотел ребенка, я — нет, вообще. С тех пор как я узнала о своей беременности, это чувство только усиливалось. Наверное, поэтому адаптироваться после родов было сложно. Когда я приехала из роддома, постоянно думала, что этот ребенок ненужный, он теперь не в животе и от него не отвяжешься. Я виню себя за эти мысли. У нас с мамой были хорошие отношения. Любовь и заботу я чувствовала постоянно. Моих родителей нет в живых, а родители мужа приходят раз в неделю посмотреть-полюбоваться малышом, но не помогают. 

До родов я занималась переговорами с заказчиками — это довольно активная работа. Но у меня злость не потому, что эту часть жизни у меня отняли, а потому, что я не могу вволю поспать, заниматься своими делами. Ребенок посягнул на мое личное пространство. Сейчас весь мой мир раскрашен черным. У меня нет никакого желания что-то делать, и смысла в своих действиях я не нахожу. Меня больше не радует то, что радовало раньше. Муж и ребенок меня раздражают. Причем на ребенка даже злость бывает, плохо контролируемая. Иногда мне хочется его ударить. Я не могу сказать, люблю ли я его или нет. Все как-то неоднозначно. Бывает, что не люблю, но моментами вспыхивает «люблю!». Когда ребенку было два месяца, я пошла к психотерапевту. Он сказал: «Ты кормишь грудью, я ничего не могу тебе прописать». А муж считает, что переводить ребенка на смеси, во-первых, вредно для здоровья, а во-вторых, слишком дорого. Врач отправил меня на курсы, но ходить я на них не стала — не понравился психолог. Я думаю снова пойти к психотерапевту, когда перестану кормить грудью. Про группы поддержки в городе я не слышала. У нас лечат психокоррекцией: это разговоры с психологом и таблетки.

Если снова забеременею, пойду на аборт, не раздумывая

Иногда я думаю о смерти. Несколько раз уже была и петля готова, но что-то в последний момент останавливало — наверное, моя нерешительность.

Муж с пониманием относится к моей депрессии. Поддерживает, старается облегчить мое состояние. На форумах в интернете я свою ситуацию не обсуждаю. Пыталась как-то, но там мне сказали, что я все придумала и депрессия — не болезнь. Только одна девушка сказала что-то ободряющее, а остальные 20 на меня накинулись: «Лучше ребенком займись». А заниматься ребенком у меня просто нет желания. 

Сейчас я в декрете. Хочу отдать малыша в ясли и выйти на работу. Муж со скрипом, но идею поддерживает. Будем думать, как это лучше организовать.

Я никогда не делала аборт, но если снова забеременею, сделаю, не раздумывая.

«Любовь к ребенку появилась, когда он начал разговаривать со мной, то есть когда на человека стал похож»

Екатерина, 24 года, Москва, была в депрессии три месяца

Я родила на четвертом курсе. Мы с мужем очень хотели ребенка. Я советовалась с мамой перед тем, как забеременеть. Она говорила: «Детишки — это счастье! Я с тобой отдыхала». Но у меня получилось не так.

Сначала все было хорошо. Беременность протекала легко. Ближе к родам у меня начались панические атаки, я не могла спать, мне все время казалось, что меня выгонят из университета — я не брала академ. Хотя все были настроены ко мне доброжелательно, мне казалось, что кругом враги. 

Рожала я вместе с мужем, все прошло без проблем. Из роддома поехали к моей маме, чтобы она нам помогала. Но она много работала, ей было не до нас. Так что через месяц мы уехали обратно в общежитие. Там жили семейные пары, в общем, условия вполне комфортные. Но как было учиться, когда ребенок не отлипал от меня ни на секунду и спал только на мне? Попытки сбагрить его маме или мужу были бесполезны. Я готовилась к экзаменам с ним под мышкой. Сессию сдала. Детки до трех месяцев спят много, можно было найти время. Потом надо было писать диплом. Но ребенок подрос и уже просыпался ночью, так что я даже ночью не могла учиться. Укладывание спать занимало от часа и больше. Я сижу с ребенком все это время в темной комнате, то грудь дам, то покачаю. Кладу в кроватку — начинает орать. И так по 50 раз: положила-взяла. Ребенок засыпает. Знаю, что проспит максимум час. За это время мне надо помыться-поесть-заняться дипломом. Через 20 минут он просыпается. И в этот момент мне хочется его убить. Слабо помню тот период: я плохо соображала и делала все на автомате. После защиты меня накрыло. Ребенку был уже год, с ним стало ощутимо легче. Муж помогал. Но я была в каком-то анабиозе: лежала и смотрела в потолок. До антидепрессантов дело не дошло. В тот момент, когда я думала, что надо идти к психиатру, меня отпускало.

У нас с мужем была мечта родить минимум троих. Хочется, конечно, еще, но, когда вспоминаю всю ту жесть, становится страшно

После окончания университета я еще год сидела с ребенком и только недавно вышла на работу. Я работаю два-три дня в неделю на полставки. С ребенком в это время сидит мама. Она, по-моему, до сих пор не может избавиться от иллюзии, что все дети — сплошное мимими. Когда я говорила, что хочу сдохнуть и ненавижу все это, она отвечала, что вот у нее такого не было. Маме вроде как и жалко меня было, но она меня не понимала и не понимает: когда сидишь с ребенком два дня в неделю — это одно, когда круглосуточно — совсем другое.

Любовь к ребенку появилась, когда он начал разговаривать, мимику копировать, то есть когда он стал похож на человека. Говорят, что ребенок чувствует, когда его не любят. По-моему, если говорить о совсем маленьких детях, это хрень.

У нас с мужем была мечта родить минимум троих. Мы были такими юными романтичными идиотами. Грустно отказываться от мечты. Но все забывается, и дети — они же милые. Хочется, конечно, еще, но когда вспоминаю всю ту жесть, становится страшно. Я решила, что если будет второй, надо сразу брать няню и отдыхать хоть в какие-то дни. К абортам я отношусь плохо, сама никогда бы не сделала. Я за запрет или хотя бы за отказ от финансирования абортов по ОМС.

«Муж катил коляску, я шла за ним и рыдала от безысходности»

Татьяна, 26 лет, Симферополь, была в депрессии восемь месяцев

Моя мама прошла через послеродовую депрессию. После родов мама, по словам бабушки, резко начала меняться: она уходила в себя, была тревожной и не могла за мной смотреть. Меня растила бабушка, а мама с каждым днем отдалялась. Когда я стала чуть старше, мама пошла к врачу, который прописал ей психотропные препараты. Мама подсела на них — сейчас у нее II группа инвалидности. 

Мой ребенок был очень желанный. Мы с мужем очень ждали его, готовились к беременности. Роды прошли идеально. Когда я впервые посмотрела на сына, подумала, какой же у него некрасивый нос, и почувствовала неприязнь. Я не понимала, почему должна следить и ухаживать за ним, не хотела к нему подходить. Мне хотелось плакать. Я вроде бы должна была чувствовать радость, но ощущала горе. Когда сыночку был месяц, муж катил коляску, а я шла за ним и рыдала от безысходности. У ребенка были сильные колики и атопический дерматит, он постоянно плакал. Это усугубляло ситуацию. Один раз мне хотелось избить мужа, хотя я очень мирная и мухи не обижу.

Все заботились обо мне беременной, а когда появился ребенок, все исчезли. Никого не интересовали мои чувства

 

Я читала, что в Японии в первый месяц после родов ребенком занимаются родственники, а мама лежит и за ней ухаживают. Это очень правильно. Все заботились обо мне беременной, а когда появился ребенок, все исчезли. В крайнем случае спрашивали, как дела у сына. Никого не интересовали мои чувства. Свекровь говорила: «Я вырастила двоих детей, у меня даже стиральной машинки не было! Ты обязана вырастить! Тебя теперь нет». 

Муж взял отпуск и первый месяц помогал мне, сидел с ребенком, гулял. Теперь я понимаю, что мне от него нужна была другая помощь — сочувствие. Меня надо было обнять и сказать: «Ты такая молодец! Я вижу, как тебе плохо». Я понимала, что со мной что-то не так. Я поговорила с мужем, и мы за плату попросили мою подругу готовить и убирать в доме, потому что я была физически истощена. Это меня разгрузило, и я начала приходить в себя.

Депрессия обостряет страхи. У меня есть знакомые, которые, вспоминая то ужасное время послеродовой депрессии, больше не хотят детей. Из-за этой депрессии рушатся семьи. Без поддержки из этой ситуации выйти сложно. Психотерапия очень важна. Моя мама в нужный момент не получила ее.

Дети — большое счастье! Сейчас я чувствую абсолютную любовь к своему ребенку. Столько узнаю о нем каждый день, наблюдаю, как проявляется характер. Думаю о том, чтобы родить второго.

Я считаю, что с момента зачатия ребенок — это не клетка, а человек, поэтому я против абортов. Понимаю, что бывают патологии, угроза жизни матери. Тогда семья сама решает, нужен аборт или нет. Если просто запретить аборты, начнутся подпольные — это не выход. Лучше родить и отдать ребенка бездетной паре, а не губить жизнь.

роль семейных отношений //Психологическая газета

Депрессия является одним из наиболее часто встречающихся психопатологических расстройств аффективного спектра во время беременности и после родов [1]. По данным литературы, распространенность депрессивных расстройств во время беременности и после родов составляет 7–15%. [2; 3]. Однако в большинстве случаев данные расстройства, в силу ряда причин, остаются не диагностированными [4].

Согласно критериям DSM-5 (2013) антенатальной и постнатальной депрессией принято считать непсихотическую депрессию, отвечающую критериям большого депрессивного эпизода, развивающегося во время беременности или в течение первых шести месяцев после родов.

Ведущим психопатологическим нарушением в клинической картине является сниженное настроение, длящееся более двух недель, не достигающее степени выраженной тоски. Сниженное настроение сопровождается потерей уверенности в себе, необоснованными упреками в собственный адрес, чувством вины. Женщины часто пессимистично оценивают будущее, однако такое отношение носит не генерализованный характер, а ограничено лишь зоной определенных событий (отношения с мужем, предстоящие роды, материнство, уход за ребенком и пр.). Пациентки, как правило, критически относятся к своему состоянию и заинтересованы в разрешении конфликтных ситуаций. Депрессивная симптоматика проявляется в жалобах, в высказываниях женщин, не отражаясь существенным образом на их внешнем облике и поведении. Динамика состояния характеризуется тем, что сниженное настроение не приобретает свойств стойкой подавленности, а подвержено значительным колебаниям. Важно заметить, что депрессивное расстройство нередко сочетается с тревожными и астеническими проявлениями в эмоциональной сфере [5–7].

В настоящее время принята точка зрения, что в инициации дородовой и послеродовой депрессии участвует комплекс биологических, психологических и социальных факторов [8; 9]. Известно, что депрессия в период беременности расценивается как фактор риска для развития послеродовой депрессии. Приблизительно у одной трети женщин депрессия, возникшая в период беременности, продолжается и после родов [10; 11]. Во многих исследованиях указывается на значимую роль именно психосоциальных факторов [12–15]. Семейные отношения, как правило, являются наиболее важными, значимыми для индивида, этим объясняется их ведущая роль в формировании психических нарушений [16; 17]. Между тем даже при достаточно гармоничных отношениях супругов, семья, ожидающая рождения ребёнка, стоит на пороге серьёзных изменений, её функционирование становится нестабильным [18].

В связи с этим чрезвычайно актуальным является вопрос изучения семейного функционирования у женщин с депрессивными расстройствами до и после родов с целью выяснения роли фактора семейных отношений, а именно взаимоотношений с супругом, в формировании данной патологии.

Цель исследования

Изучить особенности семейного функционирования женщин с депрессивным расстройством во время беременности и послеродовом периоде, а также провести сравнительный анализ полученных данных в двух группах исследования.

Материал и методы

На базе ФГБУ «Северо-западный федеральный медицинский исследовательский центр», отделения биологической терапии психически больных ФГБУ «Психоневрологический институт имени В. М. Бехтерева» и женской консультации № 13 Кировского района Санкт-Петербурга проведено обследование 50 женщин во время беременности (возраст 29,8 ± 0,53) и 42 женщин после родов (возраст 28,4 ± 0,46). Депрессивные расстройства у женщин было диагностированы с помощью клинико-психопатологического метода и психодиагностических методик: Шкала Цунга для самооценки депрессии (Т. Г. Рыбакова, Т. И. Балашова, 1988) [1] и Опросник депрессивных состояний (И. Г. Беспалько, 1995) [19]. Исследование семейного функционирования в группах проводилось с помощью опросника «Шкала семейной адаптации и сплоченности» FACES – III [20].

При сравнении результатов учитывались социальные характеристики (образование, работа, семейное положение, материальное положение и пр.), по которым группы значимо не отличались.

Статистическая обработка данных осуществлялась с помощью программы Statistica версии 7.0.

Результаты исследования

Понятие «семейная адаптация» отражает способность семьи приспосабливаться к изменяющимся условиям жизнедеятельности, т. е. это характеристика того, насколько гибки или, наоборот, стабильны отношения в семье. Понятие «Семейная сплоченность» определяет тип эмоциональной близости членов семьи. Семейная адаптация и сплоченность могут быть организованы на экстремальном (разобщенный и сцепленный, ригидный и хаотичный) и сбалансированном уровнях (структурный и гибкий, разделенный и связанный). Экстремальные уровни обычно рассматриваются как проблематичные, ведущие к нарушениям функционирования семейной системы, тогда как сбалансированные определяют ее успешность (см. таблицу и рисунок).

В группе женщин с депрессивным расстройством во время беременности встречались 6 типов семей (из 16 возможных): сцепленно-хаотичный (48%) разобщенно-ригидный (15%) разобщенно-структурный (13%) связанно-хаотичный (20%) связанно-ригидный (2%) сцепленно-гибкий (2%). Таким образом, 63% имеют экстремальные значения по обоим уровням, и относятся к экстремальному типу функционирования; 37% имеют экстремальные значения по одному из уровней, и относятся к среднему типу функционирования.

В группе женщин с послеродовой депрессией наблюдались следующие 8 типов семей (из 16 возможных): сцепленно-хаотичный (20%), разобщенно-ригидный (16%), разобщенно-структурный (25%), разобщеннохаотичный (15%), разделенно-хаотичный (15%), связанно-структурный (6%), разделенно-структурный (2%), разобщенно-гибкий (1%). Таким образом, 51% семей имеют экстремальные значения по обоим уровням, и относятся к экстремальному типу функционирования; 41% семей имеютэкстремальные значения по одному из уровней, и относятся к среднему типу функционирования; 8% относятся к сбалансированному типу функционирования.

Анализ результатов показывает, что типы функционирования семей обеих групп значимо не отличаются (р ≤ 0,01). Для семей беременных и женщин после родов с депрессивными расстройствами характерно доминирование экстремального типа функционирования и практически отсутствие сбалансированного типа.

Параметр «семейная сплоченность»: для семей беременных с депрессивным расстройством 43,15 ± 0,79 характерен «связанный» тип семейной сплоченности. А для семей женщин с послеродовой депрессией наиболее характерен «разобщенный» тип семейной сплоченности 34,45 ± 2,07.

Параметр «семейная адаптация»: средние значения уровня семейной адаптации в обеих группах относятся к «хаотичному» (экстремальному) типу (в группе беременных 32,91 ± 1,02, в группе женщин после родов 31,5 ± 1,85).

Обсуждение

Таким образом, полученные данные свидетельствуют, что в семьях женщин с депрессиями как в дородовом, так и в послеродовом периодах происходит нарушение семейных взаимоотношений. Причем параметр «семейная сплоченность» указывает на динамику ухудшения отношений. Это отражает то, что семейная система не в состоянии перестроиться на новый уровень функционирования (принять новые для членов семьи роли «матери» и «отца») и вместе с этим сохранить гармоничные супружеские отношения.

Семьи беременных с депрессивным расстройством, как и семьи женщин с послеродовой депрессией характеризуются:

• размытыми границами;
• отсутствием четко обозначенного лидера;
• склонностью к принятию импульсивных решений, подчиненных доминирующим на момент решения обстоятельствам;
• неясностью ролей членов семьи, нередко переходящих от одного члена семьи к другому;
• отсутствием четко закрепленных правил;
• дистанцированностью отношений между членами семьи, отличающихся автономностью каждого из них;
• эмоциональной разобщенностью, недостаточной привязанности друг к другу членов семьи, несогласованностью их поведения;
• склонностью к раздельному проведению свободного времени, различием интересов отсутствием общих друзей;
• неспособностью совместного решения житейских проблем, отсутствием стремления и навыков оказывать поддержку друг другу.

Часто наличие депрессивных нарушений у женщин как в пренатальный, так и постнатальный периоды врачи объясняют «гормональными» изменениями. Однако не у всех беременных с гормональными дисфункциями возникают расстройства эмоциональной сферы, хотя изменения уровня гормонов и создают благоприятный фон для развития депрессивных расстройств посредством повышения эмоциональной реактивности, снижения устойчивости эмоционального фона, психической и физической астенизации. Наши наблюдения показывают, что биологические факторы участвуют в большей степени в патогенезе, а психологические — в этиологии депрессивных расстройств. Подтверждением этого может служить тот факт, что при семейной психотерапии происходит редукция психопатологической симптоматики [21].

Полученные нами результаты свидетельствуют в пользу такого предположения. В семьях беременных с депрессивным расстройством и женщин с послеродовой депрессией выявлены дисгармония супружеских отношений, нарушения структуры семьи. Это позволяет считать такие семьи дисфункциональными, что является как причиной, так и следствием развития у женщин этих семей депрессивных расстройств.

Следует обратить внимание на чрезвычайно важное значение психического состояния матери в перинатальный период для развития ребенка. При депрессивных расстройствах мать не в состоянии устанавливать полноценное и адекватное взаимодействие с пренейтом и младенцем. В пренатальный период беременная может игнорировать факт беременности и продолжать вести прежний образ жизни, употреблять психоактивные вещества (алкоголь, наркотики, никотин) и лекарственные препараты, не соблюдать рекомендации врачей или, наоборот, на фоне соматизации тревоги, часто посещать специалистов, гиперболизировать телесные ощущения и пр. В подобных случаях у беременной часто отсутствует или недостаточно сформирован психологический «образ ребенка» и «себя как матери», что нарушает формирование диады «мать-дитя» в пренатальный период.

Дети, чьи матери испытывали депрессивное расстройство во время беременности или после родов, отличаются от здоровых детей тем, что чаще плачут, просыпаются, тревожатся, у них могут быть различные психосоматические реакции. В младенческом возрасте у них определяется повышенный уровень кортизола, а также кортизол продолжает вырабатываться в избытке в более старшем возрасте. Таким образом, их организм находится в состоянии «токсического стресса» [22–24].

К основным методам лечения депрессивных расстройств относятся психотерапия и фармакотерапия. Общим правилом является применение лекарственных средств только в случае, когда риск осложнений для беременной (женщины после родов) или плода (ребенка) при отказе от использования медикаментов превышает риск их побочного действия. В связи с этим психотерапевтические методы лечения депрессивных расстройств у женщин в перинатальный период должны быть методами первого выбора. Именно семейный подход в психотерапии представляет оптимальный вариант лечения, так как является патогенетическим и позволяет добиться стойкого терапевтического эффекта [25].

Выводы

1. Необходимо проводить у беременных и женщин после родов психологическую диагностику (скрининг) с использованием специально направленных шкал для выявления депрессивных расстройств.

2. Психосоциальные факторы способствуют образованию системы «круговых зависимостей» и, в свою очередь, поддерживают депрессивный фон настроения. Психокоррекционные и психотерапевтические мероприятия должны быть направлены на разрыв образовавшихся круговых зависимостей.

3. Для осуществления психологической профилактики депрессии во время беременности и послеродовой депрессии и при планировании мероприятий психологической коррекции и психотерапии необходимо учитывать не только клинические особенности проявления депрессии, но и контекст семейного и социального функционирования женщин во время беременности и после родов.

4. При выборе тактики лечения депрессий у беременных и у женщин после родов следует предпочитать психотерапевтические методы и психокоррекционные воздействия. Психофармакотерапия должна применяться только по жизненно важным показаниям.

Литература

1. Балашова Т. Н., Рыбакова Т. Г. Клинико-психологическая характеристика и диагностика аффективных расстройств при алкоголизме: Методические рекомендации МЗ РФ. Л.: НИПНИ им. В. М. Бехтерева, 1988. С. 19–22.
2. Dougherty L. R. et al. Maternal psychopathology and early child temperament predict young children’s salivary cortisol 3 years later // Abnorm Child. Psycho. 2013. Vol. 41, № 4. P. 531–542.
3. Shulman H. B., Gilbert B. C., Lansky A. The Pregnancy Risk Assessment Monitoring System (PRAMS): current methods and evaluation of 2001 response rates // Public Health Rep. 2006. Vol. 121. Р. 74–83.
4. Смулевич А. Б. Депрессии при соматических и психических заболеваниях. М.: Медицинское информационное агентство, 2003. 432 с.
5. Колесников И. А. Депрессивные расстройства в период беременности // Психотерапия. 2008. № 5. С. 8.
6. Краснов В. Н. Расстройства аффективного спектра. М: Практическая медицина, 2011. 432 с.
7. Нуллер Ю. Л., Михаленко И. Н. Аффективные психозы. Л.: Медицина, 1988. 264 с.
8. Lee A. M. et al. Prevalence, course, and risk factors for antenatal anxiety and depression // Obstet Gynecol. 2007. Vol. 110, № 5. P. 1102–1112.
9. World Health Organization. Maternal mental health. 2015. URL: http://www.who.int/mental_health/maternal-child/maternal_mental_health/en/ (дата обращения 01.02.2015).
10. Эйдемиллер Э. Г., Юстицкис В. Психология и психотерапия семьи. 4-е изд. СПб.: Питер, 2008. 672 с.
11. Bennett H. A. et al. Prevalence of depression during pregnancy: systematic review // Obstet. Gynecol. 2004. Vol. 103, № 4. P. 698–709.
12. Беляева Е. Н., Вассерман Л. И., Мазо Г. Э. Клинико-психологическая диагностика и оценка фактора семейных отношений у пациенток с послеродовой депрессией // Сиб. психол. журн. 2011. № 42. С. 6–13.
13. Беляева Е. Н., Вассерман Л. И., Зазерская И. Е. Послеродовая депрессия: клинико-психологическая диагностика и оценка роли психосоциального фактора // Бюл. ФЦСКЭ им. В. А. Алмазова. 2011. № 6. С. 29–32.
14. Добряков И. В., Колесников И. А. Перинатальная психотерапия семьи // Психическое здоровье. 2010. Т. 8, № 7. С. 24–27.
15. Beck C. T. A meta-analysis of predictors of postpartum depression // Nurs. Res. 1996. Vol. 45, № 5. P. 297–303.
16. Вассерман Л. И., Абабков В. А., Трифонова Е. А. Совладание со стрессом: теория и психодиагностика: Учеб.-метод. пособие. СПб.: Речь, 2010. 192 с.
17. Эйдемиллер Э. Г., Добряков И. В., Никольская И. М. Семейный диагноз и семейная психотерапия. СПб., 2006. 352 с.
18. Добряков И. В., Колесников И. А. Депрессии в период беременности // Журнал неврологии и психиатрии им. С. С. Корсакова. 2008. Т. 108, № 7. С. 91–97.
19. Беспалько И. Г. Опросник для психологической диагностики депрессивных состояний: Метод. рекомендации НИПНИ им. В. М. Бехтерева. СПб., 1995. 23 с.
20. Шаманина М. В. Депрессивные состояния в послеродовом периоде: Автореф. дис. … канд. мед. наук. СПб., 2014. 24 с.
21. Добряков И. В. Перинатальная психотерапия семьи // Вестн. новых медицинских технологий. 2009. Т. 16, № 4. С. 191–192. 315
22. Cooklin A. R., Rowe H. J., Fisher J. R. Employee entitlements during pregnancy and maternal psychological well-being // Aust N Z J Obstet Gynaecol. 2007. Vol. 47, № 6. P. 483–490.
23. Poggi D. E., Sandman C. A. Prenatal psychobiological predictors of anxiety risk in preadolescent children // Psychoneuroendocrinology. 2012. Vol. 37, № 8. P. 1224–1233.
24. Shonkoff J. P., Garner A. S. The lifelong effects of early childhood adversity and toxic stress // Pediatrics. 2012. Vol. 129, № 1. P. 232–246.
25. Колесников И. А. Невротические депрессивные расстройства и семейное функционирование у беременных женщин: Автореф. дис. … канд. мед. наук. СПб, 2010. 26 с.

Источник: Колесников И. А., Беляева Е.Н., Добряков И.В., Зазерская И.Е., Вассерман Л.И. Депрессивные расстройства у женщин во время беременности и после родов: роль семейных отношений // Материалы всероссийской научно-практической конференции с международным участием «Современные проблемы клинической психологии и психологии личности». – Новосибирск: ИПЦ НГУ, 2017. – 318 с.

Национальная служба поддержки SAMHSA | САМХСА

Ваш браузер не поддерживается

Переключитесь на Chrome, Edge, Firefox или Safari

Содержание главной страницы

• Национальная горячая линия SAMHSA — это бесплатная, конфиденциальная, работающая круглосуточно и без выходных 365 дней в году справочная и информационная служба (на английском и испанском языках) для лиц и семей, страдающих психическими расстройствами и/или расстройствами, связанными с употреблением психоактивных веществ.

  Также посетите онлайн-поиск лечения.

Национальная горячая линия SAMHSA, 1-800-662-HELP (4357) (также известная как Служба маршрутизации направлений на лечение) или телетайп: 1-800-487-4889 — конфиденциальный, бесплатный, круглосуточный Информационная служба, работающая 365 дней в году на английском и испанском языках для лиц и членов их семей, столкнувшихся с психическими расстройствами и/или расстройствами, связанными с употреблением психоактивных веществ. Эта служба предоставляет направления в местные лечебные учреждения, группы поддержки и общественные организации.

Также посетите онлайн-поиск лечения или отправьте свой почтовый индекс в текстовом сообщении: 435748 (HELP4U), чтобы найти помощь рядом с вами. Узнайте больше о службе обмена текстовыми сообщениями HELP4U.

Служба работает 24/7, 365 дней в году.

Английский и испанский языки доступны, если вы выберете возможность поговорить с представителем страны. В настоящее время служба обмена текстовыми сообщениями 435748 (HELP4U) доступна только на английском языке.

В 2020 году на линию доверия поступило 833 598 звонков. Это на 27 процентов больше, чем в 2019 году, когда на линию помощи поступило в общей сложности 656 953 звонка за год.

Справочная служба бесплатна. Если у вас нет страховки или она недостаточно застрахована, мы направим вас в учреждение вашего штата, которое отвечает за программы лечения, финансируемые государством. Кроме того, мы часто можем направить вас в учреждения, которые взимают плату по скользящей шкале или принимают программы Medicare или Medicaid. Если у вас есть медицинская страховка, вам рекомендуется связаться со своей страховой компанией для получения списка участвующих поставщиков медицинских услуг и учреждений.

Услуга является конфиденциальной. Мы не будем запрашивать у вас какую-либо личную информацию. Мы можем запросить ваш почтовый индекс или другую соответствующую географическую информацию, чтобы отслеживать звонки, направляемые в другие офисы, или точно определять местные ресурсы, соответствующие вашим потребностям.

Нет, мы не консультируем. Обученные информационные специалисты отвечают на звонки, переводят звонящих в государственные службы или другие соответствующие центры приема в своих штатах и ​​связывают их с местной помощью и поддержкой.

• Предлагаемые ресурсы

  Что такое лечение наркомании? Буклет для всей семьи
  Создан для членов семей людей, злоупотребляющих алкоголем или наркоманией. Отвечает на вопросы о злоупотреблении психоактивными веществами, его симптомах, различных видах лечения и выздоровлении. Решает проблемы детей, родители которых имеют проблемы с употреблением психоактивных веществ/злоупотреблением.

  Это не твоя вина (NACoA) (PDF | 12 КБ)
  Уверяет подростков, чьи родители злоупотребляют алкоголем или наркотиками, что «это не ваша вина!» и что они не одни. Призывает подростков искать эмоциональную поддержку у других взрослых, школьных консультантов и групп поддержки молодежи, таких как Алатин, и предоставляет список ресурсов.

  После попытки: руководство по уходу за членом семьи после лечения в отделении неотложной помощи
  Помогает членам семьи справиться с последствиями попытки самоубийства родственника. Описывает процесс лечения в отделении неотложной помощи, перечисляет вопросы, которые необходимо задать о последующем лечении, и описывает, как снизить риск и обеспечить безопасность дома.

  Семейная терапия может помочь: людям, выздоравливающим от психических заболеваний или зависимостей
  Исследует роль семейной терапии в выздоровлении от психических заболеваний или злоупотребления психоактивными веществами. Объясняет, как проводятся сеансы семейной терапии и кто их проводит, описывает типичный сеанс и предоставляет информацию о его эффективности в восстановлении.

  Для получения дополнительных ресурсов посетите магазин SAMHSA.

Последнее обновление: 30.08.2022

Перинатальная депрессия и не только — значение для дизайна исследований и клинического ведения | Тревожные расстройства | JAMA Network Open

Два недавно опубликованных исследования, Smythe et al ¹ и Sultan et al, ² , представляют собой систематические обзоры (Smythe et al ¹ также содержат метаанализ), посвященные теме перинатального психического здоровья. (т.е. психическое здоровье во время беременности до 1 года после рождения). Смайт и др. ¹ расчетные показатели распространенности перинатальной депрессии и тревоги в родительских парах и связанные с ними факторы. Общая распространенность депрессии составила 1,72% (антенатально), 2,37% (0-12 недель после родов) и 3,18% (3-12 месяцев после родов). Учитывая малочисленность диадных исследований, нельзя было определить оценку распространенности тревожности. Sultan et al. ² изучили психометрические свойства 10 существующих показателей исходов, сообщаемых пациентками, для оценки материнской послеродовой депрессии. Хотя все включенные показатели исходов, о которых сообщили пациентки, продемонстрировали адекватную содержательную валидность, только Эдинбургская шкала послеродовой депрессии получила рекомендацию класса А (рекомендованную для использования). Все другие показатели результатов, о которых сообщают пациенты, получили рекомендацию класса B (перед рекомендацией требуется дополнительная психометрическая оценка). Авторы пришли к выводу, что Эдинбургская шкала послеродовой депрессии в настоящее время является наилучшей доступной мерой скрининга материнской послеродовой депрессии, о которой сообщают пациенты.

Перинатальные проблемы с психическим здоровьем очень распространены: по данным Всемирной организации здравоохранения, ³ страдают примерно 10% женщин в странах с высоким уровнем дохода и примерно 30% в странах с низким или средним уровнем дохода. Наиболее распространенными перинатальными проблемами психического здоровья являются депрессия, тревожные расстройства и посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР). ⁴ В Соединенном Королевстве расходы на здравоохранение, связанные с проблемами психического здоровья матери, оцениваются в 8,1 миллиарда фунтов стерлингов, из которых 72% связаны с расходами на медицинское обслуживание ребенка. ⁵ Действительно, материнская депрессия, тревога или симптомы посттравматического стрессового расстройства могут негативно повлиять на исходы родов и грудного вскармливания и увеличить риск эмоциональных или поведенческих проблем, симптомов синдрома дефицита внимания и гиперактивности или нарушения когнитивного развития у ребенка. ^{6 ,7}

Несмотря на большое количество исследований перинатального психического здоровья матерей, большинство исследований проводится на выборках белых высокообразованных женщин среднего и высокого социально-экономического положения и с запланированной или желаемой одноплодной беременностью. Следовательно, необходимы дополнительные исследования на более разнообразных выборках, включая подростковую беременность, одиночное материнство, многоплодную беременность, усыновление и т. д. Более того, перинатальное психическое здоровье отца до сих пор привлекало довольно мало внимания исследователей и клиницистов. Недавняя статья ⁸ призвал включить психическое здоровье отцов в перинатальные исследования. С ростом участия отцов (или других родителей) в семейной жизни в западных обществах их психическое здоровье также становится все более важным для психического здоровья матери, семейных отношений и развития ребенка. ⁹ Подобно (будущим) матерям, (будущие) отцы также подвержены повышенному риску депрессии, тревожных расстройств и посттравматического стрессового расстройства в перинатальный период. Действительно, о перинатальной депрессии сообщают примерно от 8% до 10% отцов, и на сегодняшний день она является наиболее изученным расстройством психического здоровья отцов. ¹⁰ Было показано, что симптомы депрессии у отца повышают риск возникновения у ребенка эмоциональных и поведенческих проблем и психопатологии. ¹¹ Крайне важно то, что депрессия партнера является фактором, связанным с риском собственной депрессии, что делает ее кумулятивным семейным фактором, связанным с риском исходов как для родителей, так и для детей. ¹²

По-прежнему существует неравенство в ведении перинатальной депрессии в разных странах, и практические рекомендации по ведению перинатальной депрессии и других проблем психического здоровья, основанные на фактических данных, весьма скудны. Доступны различные варианты лечения, причем психофармакологическое лечение чаще всего рекомендуется при тяжелых симптомах (за исключением случаев посттравматического стрессового расстройства), а психотерапия — при умеренных и тяжелых симптомах, при этом когнитивно-поведенческая терапия дает наилучшие результаты. ¹³ Однако существуют различия в доступности лечения в разных странах. Тем не менее, даже когда лечение доступно, матери неохотно обращаются за помощью из-за незнания симптомов, страха стигматизации и чувства вины и стыда. Таким образом, всеобщий скрининг на перинатальные психические расстройства может быть полезен для женщин и их семей с целью выявления проблем на ранних стадиях. Однако необходимы дополнительные исследования для изучения его экономической эффективности и этических аспектов, особенно если после скрининга не предлагается систематическое направление к специалистам.

Необходимым условием для проведения скрининга являются действительные и надежные инструменты оценки. Тем не менее, большинство инструментов оценки по-прежнему фокусируются только на симптомах депрессии, и не хватает инструментов оценки, специально разработанных для перинатальных проблем психического здоровья, отличных от депрессии. Более того, меры, предназначенные для (будущих) отцов, немногочисленны. Перинатальные проблемы с психическим здоровьем у (будущих) отцов могут быть недооценены, потому что они могут выражать свой дистресс не так, как матери, т. е. с изменениями настроения и тревогой, большей враждебностью и агрессией. Что беспокоит, так это то, что культурные представления о мужественности и стигматизации могут помешать им обратиться за профессиональной помощью. ⁸ Тем не менее, отцовскую депрессию не следует оставлять нераспознанной и нелеченной, поскольку она может быть связана с трудностями установления связи между родителями и младенцем и другими исходами, связанными с младенцем. ^{11 ,14}

Хотя исследования, включающие (будущих) отцов/сородителей или даже (будущих) матерей и отцов/сородителей, появляются медленно, данные по-прежнему анализируются в основном на индивидуальном уровне, а не на диадическом, хотя большинство ( выжидательная) родители имеют преданные отношения в течение перинатального периода. ¹⁵ Однако такие научные подходы игнорируют взаимозависимость внутри семьи, поскольку оба (будущих) родителя имеют общие переживания и события, такие как рождение одного и того же ребенка или совместное воспитание. ¹² Действительно, воспитание детей может быть источником диадного стресса, и поскольку стрессовые переживания и возникающие в результате реакции (будущих) родителей могут влиять друг на друга, этот диадный стресс может быть связан с перинатальными проблемами психического здоровья. ^{12 ,15} С другой стороны, диадное совладание (т. е. совместная работа с ежедневными стрессорами) может служить буфером против перинатальных проблем с психическим здоровьем. Следовательно, (будущие) родители могут использовать ресурсы друг друга, когда их собственные ресурсы истощаются. Кроме того, тот факт, что оба испытывают один и тот же стресс, также может восприниматься как утешение и, таким образом, может быть защитным. ^{1 ,15}

Таким образом, перинатальные расстройства психического здоровья, такие как послеродовая депрессия, широко распространены, что также подчеркивается в систематическом обзоре и метаанализе Smythe et al. ¹ Они поражают не только (будущих) матерей, но также (будущих) отцов/сородителей и могут оказывать длительное негативное влияние на ребенка. Личный дистресс и связанные с этим расходы на здравоохранение высоки, и необходимы стратегии профилактики, раннего выявления и лечения таких трудностей. ^{4 ,5,13} В соответствии с выводами Sultan et al. ² , основанными на их систематическом обзоре, для скрининга и оценки симптомов послеродовой депрессии у матерей следует использовать Эдинбургскую шкалу послеродовой депрессии. Будущие исследования должны быть сосредоточены на проверке показателей самооценки для (будущих) отцов/сородителей. Довольно частые контакты со специалистами здравоохранения в перинатальный период обеспечивают идеальные возможности для скрининга (будущих) родителей. Кроме того, дальнейшие исследования перинатальных проблем психического здоровья должны быть сосредоточены на включении пар в различные группы и, в целом, на включении более разнообразных групп населения. ¹² Наконец, следует учитывать взаимозависимость внутри семейной системы. Таким образом, используя дизайн диадных исследований, будущие исследования должны изучить сосуществование перинатальных проблем с психическим здоровьем у (будущих) родителей, а также связанные с ними результаты. ¹ Такие диадические подходы могут быть распространены даже на 3 или 4 членов семьи, включая братьев и сестер, бабушек и дедушек, для дальнейшего раскрытия и исследования сложных семейных отношений и их влияния на психическое здоровье семьи. ¹⁵

Наверх

Информация о статье

Опубликовано: 24 июня 2022 г. doi:10.1001/jamanetworkopen.2022.18978

Открытый доступ: Это статья в открытом доступе, распространяемая на условиях лицензии CC-BY. © 2022 Garthus-Niegel S et al. Открытие сети JAMA .

Автор, ответственный за переписку: Susan Garthus-Niegel, PhD, Институт и поликлиника профессиональной и социальной медицины, медицинский факультет Технического университета Дрездена, Fetscherstraße 74, 01307 Dresden, Germany (susan.garthus-niegel@uniklinikum-dresden .de).

Раскрытие информации о конфликте интересов: Д-р Гартус-Нигель, Накич Радош и Хорш сообщили, что являются членами правления COST Action CA18211. Других раскрытий не поступало.

Каталожные номера

1.

Смайт КЛ, Петерсен Я, Шартау П. Распространенность перинатальной депрессии и тревоги у обоих родителей: систематический обзор и метаанализ.  JAMA Netw Open . 2022;5(6):e2218969. doi: 10.1001 / jamanetworkopen.2022.18969Google Scholar

2.

Султан П, Андо К, Эльхатеб Р и другие. Оценка исходов материнской послеродовой депрессии, о которых сообщают пациенты, с использованием Руководства «Согласованные стандарты для выбора инструментов измерения здоровья»: систематический обзор.  JAMA Netw Open . 2022;5(6):e2214885. doi:10.1001/jamanetworkopen.2022.14885Google Scholar

3.

Всемирная организация здравоохранения.  Улучшение психического здоровья матери . ВОЗ; 2008.

4.

Национальный институт здравоохранения и передового опыта (NICE). Антенатальное и постнатальное психическое здоровье: клиническое ведение и руководство по обслуживанию. 17 декабря 2014 г. Обновлено 11 февраля 2020 г. По состоянию на 9 мая 2022 г. https://www.nice.org.uk/guidance/cg192

5.

Bauer А, пасторский дом М, Кнапп М, Иэмми Ви, Аделаджа Б. Стоимость перинатальных проблем с психическим здоровьем. Центр психического здоровья. 20 октября 2014 г. По состоянию на 9 мая., 2022. https://www.centreformalhealth.org.uk/publications/costs-perinatal-mental-health-problems

6.

Кук Н, Айерс С, Хорш А. Посттравматическое стрессовое расстройство у матери в перинатальный период и исходы у ребенка: систематический обзор.  J Affect Disord . 2018;225:18-31. doi:10.1016/j.jad.2017.07.045PubMedGoogle ScholarCrossref

7.

Гловер В. Материнская депрессия, тревога и стресс во время беременности и исход ребенка; Что должно быть сделано.  Best Pract Res Clin Obstet Gynaecol . 2014;28(1):25-35. doi:10.1016/j.bpobgyn.2013.08.017PubMedGoogle ScholarCrossref

8.

Fisher SD, Кобо Дж., Фигейреду Б, и другие. Расширение международного диалога о психическом здоровье отцов: к эпохе включения в перинатальные исследования и практику. Arch Womens Ment Health . 2021;24(5):841-848. doi: 10.1007/s00737-021-01171-yGoogle ScholarCrossref

9.

Хейн CS, Казмерчак М, Судей Р, и другие. Распространенность и факторы риска посттравматического стресса, связанного с родами, среди родителей: сравнительный систематический обзор и метаанализ.   Clin Psychol Rev . 2022;94(1):102157. doi:10.1016/j.cpr.2022.102157Google ScholarCrossref

10.

Рао ВВ, Чжу XM, Зонг КК, и другие. Распространенность пренатальной и послеродовой депрессии у отцов: всесторонний метаанализ обсервационных исследований. J Аффектное расстройство . 2020;263:491-499. doi:10.1016/j.jad.2019.10.030PubMedGoogle ScholarCrossref

11.

Garthus-Niegel С, Штаудт А, Кинзер П, Хага С.М., Дрозд Ф, Бауманн С. Предикторы и изменения профилей перинатальной депрессии у отцов — результаты исследования DREAM.  Фронтальная психиатрия . 2020;11:563761. doi:10.3389/fpsyt.2020.563761Google ScholarCrossref

12.

Тиль Ф, Питтелков М-М, Витхен Х-У, Гартус-Нигель С. Связь между отцовской и материнской депрессией в перинатальный период: систематический обзор и метаанализ.  Фронтальная психиатрия . 2020;11:563287. doi:10.3389/fpsyt.2020.563287PubMedGoogle ScholarCrossref

13.

Фонсека А, Ганью-Авила А, Ламбрегтсе-ван ден Берг М, и другие. Возникающие проблемы и вопросы по профилактике, диагностике и лечению послеродовой депрессии: согласованный отчет от Cost Action Riseup-PPD. J Аффектное расстройство . 2020;274:167-173. doi:10.1016/j.jad.2020.05.112PubMedGoogle ScholarCrossref

14.

Накич Радош С.  Родительская чувствительность и отзывчивость как посредники между послеродовым психическим здоровьем и привязанностью у матерей и отцов.  Фронтальная психиатрия . 2021;12:563287. doi:10.