Содержание
Десять заповедей Януша Корчака
Януш Корчак — выдающийся польский педагог, писатель, врач и общественный деятель, который отказался спасти свою жизнь трижды.
В первый раз это произошло, когда Януш принял решение не эмигрировать в Палестину перед оккупацией Польши, чтобы не оставлять «Дом сирот» на произвол судьбы накануне страшных событий.
Во второй раз — когда отказался бежать из варшавского гетто.
А в третий — когда все обитатели «Дома сирот» уже поднялись в вагон поезда, отправлявшегося в лагерь, к Корчаку подошёл офицер СС и спросил:
— Это вы написали «Короля Матиуша»? Я читал эту книгу в детстве. Хорошая книга. Вы можете быть свободны.
— А дети?
— Дети поедут. Но вы можете покинуть вагон.
— Ошибаетесь. Не могу. Не все люди — мерзавцы.
А через несколько дней, в концлагере Треблинка, Корчак, вместе со своими детьми, вошёл в газовую камеру. По дороге к смерти Корчак держал на руках двух самых маленьких деток и рассказывал сказку ничего не подозревающим малышам.
В принципе, можно больше ничего не знать о Корчаке. И прочесть десять заповедей, рекомендованных этим потрясающим человеком для воспитания детей:
- Не жди, что твой ребёнок будет таким, как ты или таким, как ты хочешь. Помоги ему стать не тобой, а собой.
- Не требуй от ребёнка платы за всё, что ты для него сделал. Ты дал ему жизнь, как он может отблагодарить тебя? Он даст жизнь другому, тот — третьему, и это необратимый закон благодарности.
- Не вымещай на ребёнке свои обиды, чтобы в старости не есть горький хлеб. Ибо, что посеешь, то и взойдёт.
- Не относись к его проблемам свысока. Жизнь дана каждому по силам, и будь уверен — ему она тяжела не меньше, чем тебе, а может быть, и больше, поскольку у него нет опыта.
- Не унижай!
- Не забывай, что самые важные встречи человека — его встречи с детьми. Обращай больше внимания на них — мы никогда не можем знать, кого мы встречаем в ребёнке.
- Не мучь себя, если не можешь сделать что-то для своего ребёнка, просто помни: для ребёнка сделано недостаточно, если не сделано всё возможное.
- Ребёнок – это не тиран, который завладевает всей твоей жизнью, и не только плод твоей плоти и крови. Это та драгоценная чаша, которую Жизнь дала тебе на хранение и развитие в ней творческого огня. Ребёнок – разворачивающаяся, как свиток, любовь матери и отца, у которых будет расти не «наше», не «своё», не «собственное» дитя, но таинственная душа, данная на хранение и сопровождение, пока неопытна и беззащитна.
- Умей любить чужого ребёнка. Никогда не делай чужому то, что не хотел бы, чтобы делали твоему.
- Люби своего ребёнка любым – неталантливым, некрасивым, неудачливым, люби глупым, неуправляемым маленьким, люби нескладным, эгоистичным, сердитым подростком, люби не оправдавшим надежды и ожидания, скрытным, странным, несчастным взрослым… Общаясь с ним – радуйся, радуйся всегда с полным правом, потому что ребёнок – это твой праздник, который пока с тобой.
Выдающийся польский педагог, писатель и общественный деятель любил детей, жил ради них и во время войны погиб в газовой камере вместе со своими воспитанниками.
..
Сиротство – это древняя форма человеческого одиночества, требующая сострадания и соучастия, самоотверженной и терпеливой любви настоящих стоиков и гуманистов. Увы, нынче подобных гуманистов можно пересчитать по пальцам. Ведь порой даже отношения между самыми вроде бы близкими и родными людьми стали грубее и жестче. А любовь к детям похожа на любовь к собственному имуществу.
В этой связи хотелось бы вспомнить выдающегося польского педагога, писателя, врача и общественного деятеля Януша Корчака. Его имя внесено в святцы мировой педагогики. Из-под его пера вышло огромное количество произведений, в том числе сказки для самых маленьких, а главное – более 20 книг, посвящённых воспитанию детей. Среди них есть и своеобразный манифест гуманизма «Как любить ребёнка».
Всей своей жизнью Януш Корчак доказал свою любовь и уважение к детям. И не просто к детям, а самым обездоленным – сиротам.
В 1914 году он активно участвовал в организации детских приютов на Украине, затем в 1918 году, после возвращения в Варшаву, продолжил начатое дело и руководил приютами.
В годы оккупации Польши фашисткой Германией Корчак вместе с воспитанниками «Дома сирот» был помещён в Варшавское гетто, где стоически боролся за жизнь детей – доставал им еду и медикаменты.
Он отклонил все предложения почитателей своего таланта вывести его, польского еврея, из гетто и спрятать на «арийской» стороне. Когда же в августе 1942 года «Дом сирот» был депортирован, Корчак вместе с помощницей и другом Стефанией Вильчинской, другими преподавателями и около 200 детьми отправился в Треблинку (концентрационный лагерь). Там Януш отказался от предложенной в последнюю минуту свободы и предпочёл остаться со своими воспитанниками до конца, приняв с ними смерть в газовой камере.
https://zen.yandex.ru/media/lelya_m/desiat-zapovedei-dlia-roditelei-ot-ianusha-korchaka-5eb18526cbbbe856be5d9d35
10 заповедей воспитания от Януша Корчака
Советы родителям0
Заповеди родителям от человека вошедшего в газовую камеру вместе с детьми
Януш Корчак — выдающийся польский педагог, писатель, врач и общественный деятель.
Педагогическая деятельность Корчака основана на формировании в детском коллективе и у отдельных воспитанников навыков самопознания, самоконтроля, самоуправления.
Он отказался спасти свою жизнь трижды:
В первый раз это произошло, когда Януш принял решение не эмигрировать в Палестину перед оккупацией Польши, чтобы не оставлять «Дом сирот» на произвол судьбы накануне страшных событий.
Во второй раз — когда отказался бежать из варшавского гетто.
А в третий — когда все обитатели «Дома сирот» уже поднялись в вагон поезда, отправлявшегося в лагерь, к Корчаку подошел офицер СС и спросил:
— Это вы написали «Короля Матиуша»? Я читал эту книгу в детстве. Хорошая книга. Вы можете быть свободны.
— А дети?
— Дети поедут. Но вы можете покинуть вагон.
— Ошибаетесь. Не могу. Не все люди — мерзавцы.
А через несколько дней, в концлагере Треблинка, Корчак, вместе со своими детьми, вошел в газовую камеру. По дороге к смерти Корчак держал на руках двух самых маленьких деток и рассказывал сказку ничего не подозревающим малышам.
Вот, десять заповедей воспитания от Януша Корчака для родителей:
- Не жди, что твой ребенок будет таким, как ты или таким, как ты хочешь. Помоги ему стать не тобой, а собой.
- Не требуй от ребенка платы за все, что ты для него сделал. Ты дал ему жизнь, как он может отблагодарить тебя? он даст жизнь другому, тот-третьему, и это необратимый закон благодарности.
- Не вымещай на ребенке свои обиды, чтобы в старости не есть горький хлеб. Ибо что посеешь, то и взойдет.
- Не относись к его проблемам свысока. Жизнь дана каждому по силам, и будь уверен, ему она тяжела не меньше, чем тебе, а может быть, и больше, поскольку у него нет опыта.
- Не унижай!
- Не забывай, что самые важные встречи человека- его встречи с детьми. Обращай больше внимания на них — мы никогда не можем знать, кого мы встречаем в ребенке.
- Не мучь себя, если не можешь сделать что-то для своего ребенка. Помни, для ребенка сделано недостаточно, если не сделано все.
- Ребенок — это не тиран, который завладевает всей твоей жизнью, не только плод от плоти и крови. Это та драгоценная чаша, которую Жизнь дала тебе на хранение и развитие в нем творческого огня. Это раскрепощенная любовь матери и отца, у которых будет расти не «наш», «свой» ребенок, но душа, данная на хранение.
- Умей любить чужого ребенка. Никогда не делай чужому то, что не хотел бы, чтобы делали твоему.
- Люби своего ребенка любым — не талантливым, неудачливым, взрослым. Общаясь с ним – радуйся, потому что ребенок – это праздник, который пока с тобой.
воспитание полезные советы
Поделиться:Кем был Януш Корчак?
Послушайте это
герои
Бетти Джин Лифтон Януш Корчак однажды написал Жизнь великих
мужчины подобны легендам, трудным, но красивым», и это было верно для
его. Тем не менее, большинство американцев никогда не слышали о Корчаке, польско-еврейском
детская писательница и педагог, известная в Европе не меньше Анны
Откровенный.
Его легенда началась 6 августа 1942 года, в начале этапы ликвидации нацистами Варшавского гетто, хотя его о посвящении обездоленным детям ходили легенды задолго до войны. Когда немцы приказали эвакуировать его знаменитый приют, Корчак был вынужден собрать вместе двести детей, находящихся на его попечении. Он привел их с тихим достоинством в этом последнем марше по улицам гетто к поезд, который отвезет их на переселение на Восток» эвфемизм для лагеря смерти Треблинка. Он должен был умереть как Хенрик Гольдсмит, имя, с которым он родился, но именно под своим псевдонимом его бы запомнили.
Януш Корчак представил прогрессивный
детские дома, созданные как просто общины в Польше, основали первые
национальная детская газета, подготовленные учителя в том, что мы сейчас называем
нравственное воспитание, работал в судах по делам несовершеннолетних, защищая интересы детей.
Он был так же любим в Польше, как Питер Пэн и Алиса в стране чудес были в англоязычном мире. В середине 1930-х годов у него была собственная радиопрограмма, в которой он, как Старый Доктор, «изливал домашнюю мудрость и язвительный юмор». слушая его обманчиво простые слова, слушатели чувствовали себя лучше людей.
В конце концов Корчак, руководивший католиком как
еврейский приют перед войной, отказались от всех предложений
помощь для его собственной безопасности от его нееврейских коллег и друзей. Вы делаете
не оставляй больного ребенка на ночь и не оставляй детей на ночь
в такое время, — сказал он.
Я впервые услышал о Януше Корчаке летом 1978 год, когда друзья, покинувшие Польшу во время войны, остановились у меня дома. на Кейп-Код с театральным режиссером, только что прибывшим из Варшавы. Как она описывала, каково было выступать ее труппе в Януша Корчака в приюте гетто, я прервал его, чтобы спросить, кто такой Корчак.
Не знаю, была ли она больше потрясена моим невежества или из-за моего неправильного произношения его имени, но она провела несколько моментов, которые учат меня произносить Корчок перед тем, как ответить на мой вопрос.
Когда мы говорили о нем в тот день на Кейп-Код,
Корчак предстал как утопическая и в то же время прагматичная фигура, озабоченная
создание лучшего мира через образование детей. я мог бы также
видеть его принадлежащим к той уникальной группе писателей, наряду с Льюисом
Кэрролл и Джеймс Барри, которые чувствовали себя как дома в компании
детей, для которых они создавали свои истории. С разницей.
Дети Корчаков не резвились с нянями на ухоженных
лужайки Кенсингтонских садов, но томились в темных трущобах Варшавы.
Не Корчак прославлял детей, а Руссо, которого он считал наивным. Корчак чувствовал, что в каждом ребенке там горела моральная искра, которая могла победить тьму в сердцевине человеческой природы. Чтобы эта искра не погасла, нужно было любить и воспитывать молодых, дать им возможность поверить в правда и справедливость. Когда нацисты материализовались из этой тьмы с своими свастиками, начищенными ботинками и кожаными кнутами Корчак был готов оградить своих еврейских детей, как всегда, от несправедливости взрослый мир. Он пошел с ними в гетто, хотя был предложил убежище на арийской стороне оккупированной Варшавы и провел последние два с лишним года своей жизни, защищая их и других сирот от голодание и болезни.
Директор театра рассказала, как она смотрела
с другими из-за закрытых окон в варшавском гетто, как
Корчак с гордо поднятой головой маршировал со своим небольшим отрядом в последний раз.
день. Ей тогда казалось, что этот человек, который вел себя так,
божественное призвание спасать детей потерпело неудачу, как и его вымышленный король
Мэтт потерпел неудачу в своей попытке сделать мир лучше. И
тем не менее, оставаясь верным своим принципам и не бросая детей
когда они нуждались в нем больше всего, он добился своего рода победы.
Корчак писал о жизни как о странном сне, и иногда моя собственная жизнь казалась именно такой, когда я начинал узнавать о его. До 1978 года я не участвовал ни лично, ни профессионально с Холокостом, но осенью того же года мой тринадцатилетний мы с дочерью уехали жить в Мюнхен с моим мужем, который начинал его исследование психологии нацистских врачей. Это было незадолго до нашего маленькая квартирка была заполнена книгами о Третьем рейхе, и я рыться в этой мрачной библиотеке.
Погружение в литературу о Холокосте, особенно в
Германия, словно нырнула в пропасть. Я, казалось, жил в двух
временные рамки одновременно, причем прошлое часто становится более реальным, чем
подарок.
Просыпаясь посреди ночи, я преобразовывал
дымовые трубы соседней пивоварни в крематории; местный поезд
станет вагоном для скота; и баварские мужчины, шествующие в красочных
костюмы превращались в гусиных шагов эсэсовцев по
улицы в полном облачении. Как ассимилированный американский еврей, который никогда не
останавливался на своей еврейской идентичности, теперь я столкнулся с тем, что значит
быть евреем во времена Третьего рейха в Европе и, если уж на то пошло,
сквозь всю историю.
Часто в томах, описывающих кровавые поведения нацистских врачей, я бы нашел упоминания о последнем марше Януша Корчака с детьми. Я хотел узнать больше об этом человеке хороший врач, который предпочел умереть, чем поставить под угрозу принципов, по которым он жил. Что давало ему силы поддерживать эти принципы в сошедшем с ума мире?
Но к Янушу Корчаку меня привлекло другое. я
отождествлялся с ним как с писателем, как с тем, кто писал фантазии для
детей, и работая журналистом на Дальнем Востоке, сообщала о
раненых, осиротевших и перемещенных детей в Хиросиме, Корея и
Вьетнам.
Многие из моих книг посвящены праву всех детей
знать свое наследие и расти в мире, которому не угрожает война.
Тем не менее, я мог бы не интересоваться Янушем Корчак больше не давал нам с мужем травм в автокатастрофе. в Париже и отправился на Синай, чтобы восстановить силы. На обратном пути по пути Иерусалима, я слышал, что некоторые из сирот, которых Корчак воспитал и учителя, которых он обучил, жили в Израиле. И в этом городе странные сны Я принял внезапное решение остаться на несколько месяцев с моя дочь, чтобы взять у них интервью.
Я снял небольшой каменный дом с видом на стены Старого города и
ходил с переводчиком брать интервью у корчаковцев, как они называют
сами себя. Все они были в возрасте от пятидесяти до восьмидесяти лет.
жил или преподавал в своем еврейском приюте в разные периоды
после его основания в 1912 году. Многие остались живы, потому что, как сионисты, они
эмигрировал в Палестину в 1930-х годах; некоторые выжили
гетто и концентрационных лагерях или провел годы войны в отдаленных
городов Сибири.
Другие прибыли в Израиль после 1967 Шестидневный
Война после антисионистской чистки», которая, по сути, захлестнула
Польша своих оставшихся евреев.
«Я не хочу говорить о мертвом Корчаке, но
живой, начинали они, встревоженный тем, что его помнят
за то, как он умер, а не за то, как он жил. Это не было
мученик, которого они знали и почитали, но живой, ошибающийся отец
и учитель. Слушая их, я представлял себе Корчака скромным,
дисциплинированный человек, который с иронической остротой отмахивался от проблем, которые
превзошли других. Путешествуя по кибуцам и городам, он
посетил во время двух коротких поездок, которые он совершил в Палестину в
середине тридцатых годов, я пытался понять его тогдашнее душевное состояние. Хотя нет
сионист, Корчак был вынужден, как и многие аккультурированные евреи,
писателей довоенной Европы, чтобы быть на шаг впереди злобных
толчки истории. Когда подъем крайнего национализма в Польше
заставило его отчаяться в будущем своей работы, он обратился к
Палестине, но глубоко колебался в том, стоит ли заселять
там.
Полагая, что, чтобы не быть дезертиром, нужно оставаться на
свой пост до самого последнего момента, он все еще находился в Варшаве
1 сентября, 1939, когда нацистское вторжение в Польшу решило проблему
для него.
Кем был Януш Корчак? у меня на столе его два самые известные фотографии: одна из его фотографий в детстве, которую он использовал как фронтиспис его книги «Король Матиуш Первый», чтобы его читатели могли видеть его таким, каким он был, когда он был маленьким и уязвимым, как они; в другой мужчина, чьи глаза напряжены и печальны, а лысая голова исчезает в белом пространстве, потому что импульсивный сирота разорвал фотография из проявителя до того, как он был готов.
Это два Януша Корчака молодые король-утопист Матиуш, мечтавший сделать мир лучше для детей, и скептически настроенный Старый Доктор, который знал, что всегда не хватает достижения мечты.
«Будет трудно описать Корчака американцам, — сказали мне корчаковцы в Израиле.
от корчаковцев в Польше, но по разным причинам.
Он был очень
Поляк Игорь Неверли, бывший секретарь Корчака, а ныне видный
писатель, сказал мне. Но в то же время, что он был частью польского
интеллигенции своего времени, он был одинок. Человек со своим
индивидуальный стиль и убеждения. Он был теплым и остроумным, но он был
тоже одинокий и грустный. Он был всем, и вы должны запечатлеть это.
Заснять все, как я вскоре понял, означало увидеть Корчак как поляк и еврей. Быть и тем, и другим, по словам романисту Тадеушу Конвицкому труднее, чем быть просто поляком или просто еврей». Проблема раскрывается в семантике вопроса: Поляк-католик называется поляком, а польский еврей называется евреем, а не евреем. поляк.
Возможно, потому, что Корчак решил жить как
поляком и евреем в довоенной Польше, он не выдержал критики в
своей жизни: многие евреи видели в нем ренегата, писавшего скорее на польском,
чем идиш или иврит, в то время как никакая аккультурация не могла сделать
правые поляки забывают, что он был евреем. радикальные социалисты и
коммунисты межвоенного периода считали его консерватором, потому что
он не был политически активен, и консерваторы видели в нем
радикален из-за своих социалистических симпатий.
Были те, кто
считали его чудаком, хотя воспевали его и поддерживали
его причины: неженатый, асоциальный, он был так же нетерпим к напыщенности и
самовосхваление взрослых, поскольку он был терпим и прощал озорных
дети.
Разговаривая с людьми в Варшаве, я размышлял, как
написать эту книгу о Януше Корчаке. Те, кто не хочет своего
написанные биографии сжигают свои бумаги; история сделала это для
Корчак. Варшавское гетто, где он находился с конца 1940 г.
середина 1942 г., уничтожен немцами во время восстания там в год
после его смерти. В огне сгорели тетради, в которых
Корчак записал свои мысли микроскопическим почерком; его
письма и памятные вещи; его наблюдения за детским сном,
и таблицы веса и роста, собранные за тридцать лет,
составить книгу о развитии ребенка; его библиотека литературных
и научные книги на французском, немецком, русском и польском языках;
и его черновики книг, которые он планировал написать. Родственники и детство
друзей, которые могли бы дополнить сведения о корчаковской
ранней жизни и дать некоторый портрет его родителей и сестры, умерших в
лагеря.
Отправиться на поиски Януша Корчака, как это сделал я, означало искать человека, которого уже не было, в месте, которого уже не было. Его многонационального мира больше не существует. Варшава, когда-то называвшаяся Парижем Востока, изобиловавшего кафе, изысканными ресторанами и кабаре, был сровняли с землей немцы во время восстания поляков в 1944 году. Восстановлен после войны (с дворцом культуры в стиле барокко, нежеланным подарком от русских, доминирующих на горизонте), город резонирует с экономическое и политическое недовольство.
Во время моих четырех поездок в Польшу и двух поездок в
Израиль между 1979 и 1986 годами, корчаковцы всегда были щедры
достаточно, чтобы углубиться в их воспоминания, чтобы узнать еще одну деталь об их
опыт общения с Корчаком. В скудных архивах Варшавы и Израиля I
удалось найти несколько книг воспоминаний людей, знавших
Корчак в том или ином качестве. Были и его копии.
двадцать четыре опубликованных художественных и научно-популярных книги, многие из которых
автобиографические, а также газетные и журнальные статьи,
насчитывающих более тысячи, которые он писал на протяжении всей своей жизни.
Другой
чем шесть десятков писем, написанных в конце двадцатых и тридцатых
которые были спасены их получателями в Палестине, все, что осталось от
Личные бумаги Корчака — это дневник, который он вел в
отчаянные месяцы своей жизни. Тайно вывезен из гетто после его
смерти, оно было запечатано в стенах его католического приюта в
Пригород Варшавы Беляны, возвращенный после окончания войны.
Хотя Корчак умер за год до варшавского Восстание в гетто, многие из его выживших еврейских сирот и учителей вернулся в Польшу со всего мира, чтобы почтить его во время Празднование сорокалетия восстания в апреле 1983 года. Они пришли неохотно, некоторые из-за введения военного положения в 1981 и роспуском «Солидарности», но больше всего из-за боли вновь пережить прошлое и увидеть, как мало осталось от мира, в котором они знал.
Это затерянный мир Януша Корчака и
350 000 евреев Варшавы, с которыми можно столкнуться, посетив бывшую
место еврейского квартала. Нацисты обнесли его стеной, чтобы
гетто, а затем сожжены ими, чтобы превратить бесплодную полосу щебня
что долгие годы после войны поляки именовали Диким
Запад».
Новые здания постепенно возвышаются над пеплом и щебнем.
Памятник борцам из гетто находится в центре этого неестественного ландшафта.
напоминая об одной из неестественных жестокостей, совершавшихся там.
Международная ассоциация Януша Корчака, основанная в Варшаве пригласил своих членов на открытие своего бюста, который сейчас командует передним двором бывшего еврейского приюта. Ирония Старый Доктор не упустил бы из виду, что четырехэтажный белый здание, выпотрошенное во время войны, было восстановлено в середине пятидесятых без мансарда, которая служила ему кабинетом. Натяжение крыши нет уже прерывается изящной дугой трехстворчатого окна, которого он смотрел на детей, играющих внизу, и кормил диких воробьи, которые составляли ему компанию. Когда церемония открытия завершилась, Корчаковцы бродили по приюту, что искали? Сами себя как дети или ученики учителей? Для Старого Доктора? Для Стефы Вильчинска, которая тридцать лет была его содиректором?
Польские сироты, живущие там сейчас, двигались как
призраки по залам, освобождая место для старых призраков,
Вернись.
Они пригласили нас посидеть в большой комнате отдыха, которая
также служили для обедов и занятий во времена Корчака, чтобы наблюдать за ними
поставить две короткие пьесы: одна юмористическая пародия на основе сцены из Кинга
Мэтт; другой — реконструкция марша Корчака и еврейского
сирот к поезду, который вез их в Треблинку. Польский
дети стали злополучными евреями, о которых они так много слышали,
медленно шли с Корчаком в неизвестном направлении, даже поднимались
в воображаемый вагон для перевозки скота и собравшись вокруг него,
покачиваясь с движением поезда, когда он рассказал им последнюю историю
в котором добро побеждает зло.
В чартерном автобусе, который вез нас обратно в наш квартире, я сидел рядом с Михаилом (Мишей) Вроблевским, учителем, который был последним из выживших, кто видел Корчака живым. он плохо работал по ту сторону стены на работе, которую Корчаку удалось найти для его и вернулся в приют гетто ближе к вечеру, чтобы найти все ушли.
Миша некоторое время молчал, а потом наклонился
ко мне: Вы знаете, все так придают значение последнему решению Корчака.
идти с детьми к поезду. Но вся его жизнь состояла из
моральные решения. Решение стать детским врачом.
решение бросить медицину и писательскую карьеру, чтобы заботиться о бедных
дети сироты. Решение отправиться с еврейскими сиротами в гетто. Как
это последнее решение поехать с детьми в Треблинку было отчасти
его природы. Это был тот, кем он был. Он бы не понял, почему мы
делает так много из этого сегодня.
Пока я работал над этой книгой в Нью-Йорке и Кейп-Код, я увидел Корчака как человека, который без страха ходил по то, что хасиды называют узким мостом жизни, делая на каждом этапе моральные решения, которые определят его действия.
Эта функция представляет собой введение в Lifton, B.J. (1988) Король Дети: Биография Януша Корчака. Нью-Йорк: Фаррар, Штраус и Жиру. Это взято из http://korczak.com/Biography/kap-0.htm
Корчак — Януш Корчак
ЯНУШ КОРЧАК ОТ САНДРЫ ДЖОЗЕФ
иллюстрации Ицка Белфера (одного из сирот Корчака)
«Я здесь не для того, чтобы меня любили и восхищались, Но чтобы действовать и любить.
Это не долг людей помогать мне, Но мой долг заботиться о мире И о людях в нем». Дж.К.
Януш Корчак (1819 1942) польский еврейский врач, писатель и педагог, был человеком, который так сильно относился к своим убеждениям и чувству ответственности, что был готов скорее пойти на смерть, чем предать их. Родилась легенда, когда во время ликвидации нацистами Варшавского гетто, отвергнув бесчисленные попытки спасти себя, предлагавшиеся его многочисленными польскими поклонниками и друзьями, он повел двести своих сирот из Варшавского гетто на поезд, который должен был их доставить. в газовые камеры Треблинки. Этот человек, воспитавший тысячи таких еврейских и польских детей, отказался бросить их, чтобы даже после смерти они могли сохранить свое доверие к нему и свою веру в человеческое добро. Большинство произведений о Корчаке начинаются с воспоминаний об этом благородном поступке. Однако легенда о трагической и героической смерти этого человека не должна затмевать богатство его жизни, и то, как он ее прожил, обе стороны истории сияют с одинаковым блеском. |
Предвидя поле ювенальной юстиции, он проводил один день в неделю, защищая обездоленных и брошенных беспризорников, которых часто приговаривали к длительным срокам тюремного заключения. |
«Ребенок-правонарушитель — это еще ребенок. Он ребенок, который еще не сдался, но не знает, кто он. Карательный приговор может неблагоприятно повлиять на его самоощущение и поведение в будущем. Потому что это общество подвело его и заставило так себя вести. Суд должен осуждать не преступника, а социальную структуру». Он был директором двух приютов для детей-католиков и детей-евреев, где большую часть своей жизни жил на чердаке одного из них, не получая жалованья. В них он продвигал прогрессивные образовательные методы, включая реальные возможности для детей принимать участие в принятии решений. Например, в его Детском суде председательствовали судьи по делам несовершеннолетних. Каждый ребенок с жалобой имел право вызвать обидчика на суд сверстников. Учителя и дети были равны перед судом, даже Корчаку пришлось подчиниться его решению. Он предвидел, что через 50 лет каждая школа будет иметь свой суд и что они станут настоящим источником эмансипации детей, приучая их к уважению к закону и правам личности.
Его взгляды на детей не были омрачены сентиментальностью, но основывались на непрерывном клиническом наблюдении и тщательном перечислении и просеивании данных. Он был наделен сверхъестественным сочувствием к детям и глубокой заботой об их правах.
Он был мудрым, любящим и совершенно целеустремленным, не думая о таких потребностях, как деньги, слава, дом или семья. Он основал популярную еженедельную газету The Little Review, которая выпускалась детьми и для детей. «Там будет три редактора: один старик, лысый и в очках, и два дополнительных редактора, мальчик и девочка». Дети и молодежь со всей Польши служили корреспондентами, собирая интересные для детей истории. Возможно, это было первое предприятие такого рода в истории журналистики. Он был хорошо известен и любим во всей Польше как Старый Доктор, под которым он выступал в своих популярных радиопереговорах о детях и образовании. Его мягкий, теплый, дружелюбный голос вкупе с этим естественным юмором снискал большую популярность и приобрел огромную аудиторию. |
Как вспоминал один ребенок-слушатель: «Старый Доктор впервые в жизни доказал мне, что взрослый человек может легко и естественно войти в наш мир. Он не только понял нашу точку зрения, но глубоко уважал и ценил ее». Корчак говорил о необходимости Декларации прав детей задолго до принятия Лигой Наций в 1924 году. Он сказал: «Эти законодатели путают обязанности с правами. Их Декларация апеллирует к доброй воле, когда на ней следует настаивать. Он умоляет о доброте, которую должен требовать». В 1959 году Организация Объединенных Наций подготовила вторую Декларацию прав ребенка, но она не имела обязательной юридической силы и не предусматривала процедуры, обеспечивающей ее выполнение. Примечательно, что в год ребенка (I979) именно Польша предложила разработать конвенцию на основе текста, явно вдохновленного учением Корчака. Конвенция о правах ребенка была единогласно принята Генеральной Ассамблеей Организации Объединенных Наций 201 ноября 1989 года.
Странам потребовалось более пятидесяти лет, чтобы выработать «Права», которые Корчак уже изложил в своих книгах.
Когда ЮНЕСКО объявила 1979 год «Годом ребенка», она также назвала его «Годом Януша Корчака» в ознаменование столетия со дня его рождения. Его сравнивали с Матерью Терезой, Мартином Лютером Кингом и Сократом. О его жизни и педагогических теориях написаны книги.
Его собственные книги были опубликованы и переизданы более чем на двадцати различных языках, включая арабский и японский. (В настоящее время в Германии переиздаются все его учебные работы.) Его труды изучаются в европейских университетах, ему посвящены симпозиумы. О нем поставлены фильмы и пьесы. Его именем названы школы, больницы и улицы. В его честь поставлено много памятников. Ему посмертно была вручена Немецкая премия мира, Папа Иоанн Павел II сказал, что «для современного мира Януш Корчак является символом истинной религии и истинной морали». Сколько из нас идут по пути родительства в одиночестве, неподготовленные и боясь заблудиться во множестве различных теорий и идей по уходу за детьми, которые бомбардируют нас каждый день? Нас мучает чувство вины из-за того, что мы не сделали то или иное, что, по мнению специалистов, мы должны делать. «Я не знаю и не могу узнать, каким образом неизвестные мне родители могут воспитывать неизвестного мне ребенка при обстоятельствах, которые также неизвестны. Я хочу, чтобы все поняли, что ни книга, ни врач не заменят собственной интуиции и внимательного наблюдения. Потому что никто не знает твоего ребенка так, как ты». Как часто мы допрашивали детей о каком-то проступке только для того, чтобы столкнуться со стеной молчания? Как утешились бы мы, если бы руководствовались простой мудростью Корчака: «Ребенок честен, когда он не отвечает, он отвечает. Он не хочет лгать и слишком напуган, чтобы сказать правду. К моему удивлению, я наткнулся на новую мысль. По воле судьбы я попал в мир доктора Януша Корчака, когда изучал психотерапию. Алиса Миллер, известный психоаналитик, добившаяся международного признания за свою работу над жестоким обращением с детьми, насилием в отношении детей и его стоимостью для общества, назвала Корчака одним из величайших педагогов всех времен. Я пытался узнать больше об этом докторе Корчаке, особенно о его теории образования и ухода за детьми. В библиотеках я ничего не понял. Я спрашивал учителей, социальных работников, терапевтов и всех, кого знал, но никто о нем не слышал. |
Тем не менее, он почти не известен в англоязычном мире. Я надеюсь, что теперь благодаря моей книге «Любить каждого ребенка — мудрость для родителей» (опубликованной издательством Algonquin Books) люди в Соединенном Королевстве наконец узнают о докторе Януше Корчаке. и его работа. Книга представляет собой уникальное подарочное собрание его сочинений. Более 100 его вдохновляющих цитат включены вместе с краткой биографией. Большинство цитат взяты из книг «Как любить ребенка» и «Уважение к ребенку», написанных им более пятидесяти лет назад, но их идеи и простые истины о детях сегодня так же свежи и ценны, как и тогда, потому что он был человеком, на несколько лет опередившим свое время.
Мы приходим в замешательство, когда точки отсчета меняются почти ежедневно. Существуют сотни книг по уходу за детьми, но они либо концентрируются на практических аспектах, либо углубляются в области детской психологии. Как многие из нас нуждаются в простом вдохновении и уверенности в том, что нам говорят, и наслаждаются словами:
Молчание иногда является высшим выражением честности». Это было началом путешествия, которое изменило мою жизнь. Он показал мне две книги Корчака, переведенные на английский язык. Одной из них была его знаменитая детская книга «Король Матиуш Первый», а другой — его «Дневник из гетто», написанный в конце его жизни. Я был так расстроен. Постепенно до меня дошло, что я не смогу войти в его мир, пока книги не будут переведены на английский язык. Годом позже была опубликована биография Корчака Бетти Джин Лифтон под названием «Король детей», а также блестящий фильм «ХорчаВ» величайшего польского кинорежиссера Анджея Вайды. Это убедило меня еще больше. |
«А как насчет его работы с детьми?» — спросил я. Печально Феликс покачал головой. На английском было опубликовано очень мало. Я уехал с двумя заветными книгами «Как любить ребенка» и «Уважение к ребенку» Януша Корчака, но они были написаны на польском языке. Наконец перевод был завершен. Я был поражен прочитанным. Он не теоретизировал, не давал готовых ответов, а излагал плоды своего опыта в такой ясной простой форме. Почти как у ребенка, непосредственный, но в то же время поэтичный, так что каждый читатель не мог не вдохновиться. Он выступал в качестве проводника в путешествии в сознание ребенка, предлагая идеи, которые нам всем необходимо усвоить в нашем современном обществе, чтобы снова соприкоснуться с ребенком внутри каждого из нас.
Основной философией Корчака была его вера во врожденную доброту детей и их естественную склонность к совершенствованию при наличии возможности и руководства для этого. Он чувствовал, что детство воспринималось как подготовка к будущей жизни, тогда как на самом деле каждое мгновение имело свое значение, нужно ценить ребенка за то, что он есть, а не за то, кем он станет.
Он считал, что нужно уважать и понимать образ мышления ребенка, а не воспринимать его или ее с точки зрения взрослого. Детям в приюте не хватало эмоциональной поддержки со стороны родителей, и в результате они, вероятно, самоутверждались на основе антиобщественных норм. Подход Корчака был направлен на предотвращение такого развития событий.
Прежде всего, он знал, что им нужно доверять взрослым и полагаться на них. Поэтому он поставил своей целью вернуть своим детям то самое, что взрослое общество лишило их уважения, любви и заботы. Именно это подчеркивал Корчак в своих лекциях и книгах. О том, что он этого добился, рассказывает один мальчик, который, выходя из приюта, сказал: «Если бы не дом, я бы не знал, что есть на свете честные люди, которые никогда не воруют.
Я бы не знал, что можно говорить правду. Я бы не знал, что в мире есть справедливые законы».
Я поехал в Израиль, чтобы взять интервью у его «детей», которым сейчас за семьдесят или за восемьдесят — немногие оставшиеся в живых сироты, чтобы получить информацию о самом человеке из первых рук. Их лица светились, когда они описывали Корчака. Он был для них любимым отцом в то время, когда они отчаянно в нем нуждались. Все они говорили о чувстве тепла, доброты и любви, которые они чувствовали в его обществе; о его улыбающихся голубых глазах и прекрасном чувстве юмора. Я спросил, как они объяснят людям, ничего не знающим о Корчаке, почему он так важен? Один из них ответил.
«Мне трудно объяснить вам словами влияние Корчака на мою жизнь. В нем было столько сострадания и готовности помочь всем людям. Раньше мы говорили, что Корчак родился, чтобы привести мир к искуплению. Что было в нем такого особенного, так это то, что он умел найти путь к душе ребенка. Он проник в душу. Время, проведенное в приюте, сформировало мою жизнь.
Все время Корчак подталкивал нас к вере в других людей и в то, что человек по своей сути хороший.
Он был новатором системы образования, первым пришедшим к выводу, что ребенок имеет те же права, что и взрослый. Он видел в ребенке не существо, которому нужна помощь, а полноправную личность. Все это было не просто теорией, он применил ее в нашем детском доме.
Никаких ограничений в рамках правил не было. Ребенок имел те же права, что и учителя. Например, первой миссией Суда была защита более слабого ребенка от более сильного. Правила были построены таким образом, что только дети имели право быть судьями. Учителя сделали всю бумажную работу. Когда разразилась война, и я голодал и был готов на все, я не сделал этого, потому что кое-что из учения Корчака осталось во мне».
Когда я спросил, была ли история благосклонна к нему, или он действительно был таким человеком, почти ангелом? пожилой человек с широкой ухмылкой ответил: «По-моему, такова была его природа.
Может быть, именно потому, что он был свидетелем такой бедности и лишений среди брошенных беспризорных детей, когда он был врачом, это дало ему силы посвятить всю свою жизнь тому, что он сделал. Я не могу припомнить ни одной отрицательной стороны характера Корчака даже теперь, когда я сам дедушка и учитель и больше разбираюсь в детях и их воспитании. Я чту память человека, который восемь лет был моим отцом; человек, который исцелил мои физические и психологические недуги и привил моральный кодекс, который служил мне на протяжении всей моей жизни».
Я показывал произведения Корчака молодежи, родителям, учителям и всем, чья жизнь связана с детьми. Все они призвали меня продолжить работу над этой книгой, подтверждая ценность ее послания в современном мире. Однако больше всего меня удивила реакция детей, которых я консультировал на протяжении многих лет, многие из которых сталкивались с жестоким обращением и пренебрежением. |
